Андрей Богданов - Патриарх Филарет. Тень за троном

«А сам король Владислав, — пишет летописец, — и королевич Казимер, и гетманы с полковники, и с ротмистры, и капитаны, и всеми начальными и ратными польскими, и литовскими, и немецкими людьми, и с большими пушками и мортирами, своим злым умышлением, отпусти из-под Смоленска к Москве боярина Михаила Борисовича Шеина с товарищами и со всеми ратными людьми и послов к Москве, в третий день пошли от Смоленска к городу Белой, слышав про то, что на Белой в городе небольшие люди и хотя того, чтоб в то посольское время город Белую взять[147].

И (думал король) осадных людей страхом и своим многолюдством устрашить, и иными своими прелестями прельстить, и к тому осадных людей привести, чтобы, устрашась его злохищного умысла, город сдали. И с тем к осадным людям с большими угрозами разных полковников и всяких чиновников присылает, чтоб город сдали, не дожидаясь его королевского гнева. А если они города не сдадут — король велит над городом всякими обычаями промышлять и возьмет город без всякой мешкоты: «А воеводе вашему и всем городским защитникам, всем будет без пощады смерть, чтоб, не дожидаясь на себя королевского гнева, город сдали!»[148]

А по государеву указу на Белой был стольник и воевода князь Фёдор Фёдорович Волконский, а с ним дворяне, дети боярские (младший дворянский чин), стрельцы, казаки и тутошние бель-ские и уездные люди (т. е. горожане и крестьяне). И стольник, и воевода князь Фёдор Фёдорович, и дворяне, и дети боярские, и всяких чинов люди, видя такое злое королевское ухищрение, и над городом промысел, и всяческие его прелести, прося у Бога милости и у Пречистой Богородицы и у московских чудотворцев помощи, не устрашаясь его королевского промысла и не смутившись его прелестью, устремились на смерть и уцеломудрились на то, что лучше им всем за святые Божии церкви, и за православную веру, и за государево крестное целование в граде помереть, чем королевских гроз устрашиться или на приказы его прельститься. И, помолясь на том, все единодушно, и между собой все целовали святой и животворящий крест Господень, и, прося у Бога милости, засыпав врата градские, сели насмерть.

Король же Владислав, и королевич Казимер, и вся Посполитая Речь, и все чиновники, разпыхавшись великими злобами, облегли град Белую со всех сторон, поставив вокруг града многие остроги и земляные городки и шанцами весь град окопав. И сели у града по рву, и многие подкопы под град подвели, и многими приступами приступали со всех сторон, и из больших пушек по городу били, и из мортир всякими составными бомбами в городе зажигали[149]. И на многих приступах и руками градские стены зажигали, и подкопами-башни вырывали, и градские стены из пушек разбивали.

И всякими злоухищренными промыслами над градом вымышляли, как бы город взять. И воеводу, и осадных людей за их жестосердие смерти предать хотели. И милосердием Божьим, и Пречистой Богородицы помощью, и московских чудотворцев молитвами, никакими своими вымыслами города не взяли. А под городом на приступах и на вылазках у короля многих польских, литовских и немецких людей побили[150], а иных живых в город поймали[151].

И стоял король под городом 8 недель и 3 дня. И, видя, что многих у себя в полках людей потерял, а города не взял и никакой прелестью не прельстил, отошел от города (8 мая 1634 г.).

А стольник и воевода князь Фёдор Фёдорович Волконский, и головы (командиры стрельцов), и дворяне, и дети боярские, и сотники, и стрельцы, и все осадные сидельцы за то своё мужество и твердостоятельную службу пожалованы».

По заключённому с королём Поляновскому миру Белая с уездом и всеми жителями передавалась польской стороне. В нарушение наказа князь Волконский не выдал неприятелю защищавших крепость крестьян и горожан. Оставшиеся в живых 47 белян с женами, детьми и имуществом были препровождены воеводой в Москву. По указу царя Михаила Фёдоровича они были пожалованы в вяземское поместное казачество. Всем служилым людям были прибавлены оклады. Даже спустя десятилетия упоминание об участии в «бельской службе» вызывало всеобщее уважение. Восемь неприятельских знамен, взятых бойцами князя Волконского, украсили собой Успенский собор.

Благородный поступок Волконского-Меринка, вопреки приказу из Москвы не оставившего на польской стороне ни одного человека, был вознагражден царём Михаилом Фёдоровичем. Михаил Борисович Шеин, заплативший честью за спасение остатков тяжким трудом созданной Филаретом армии, потерял голову на плахе. Бояре, по вине которых Шеин (как и Волконский) не получали подмоги, остались при своих корыстях. Ничего не меняется на Руси.

Подведём итоги. С немалым трудом, преодолевая сложность анализа и противоречивость источников, разбираясь в запутанных событиях политической и религиозной борьбы, мы познакомились с жизнью и личными чертами основателя династии Романовых. Чтобы закрепить эти знания и впечатления, а также прояснить сложную картину большого повествования, напомню её основные черты кратко.

Фёдор Никитич Романов (ок. 1554–1555 — 6 декабря 1633), в монашестве Филарет, четвертый патриарх Московский и всея Руси (с 24 июня 1619) — основатель династии Романовых, Крупный государственный деятель, отец и соправитель царя Михаила Фёдоровича.

«Возрасту и сану был средняго; божественная писания отчасти разумел; нравом опальчив и мнителен, а владетелен таков был, яко и самому царю боятися его; бояр и всякого чина царских советников зело томил заточеиьями необратными и иными наказаньями; к духовному чину милостив был и не сребролюбив; всякими же царскими делами и ратными владел». Так охарактеризовал Филарета современник, по обыкновению, не вполне справедливо.

Факты свидетельствуют об очень малой для правителя доле мнительности, о почти невероятной терпеливости и отходчивости этого правителя России. В отличие от многих временщиков до и после него, патриарх не просто управлял Церковью и страной, но был хорошо подготовлен к роли первого лица в государстве. Святейший был для своего времени хорошо образован. Немало пострадав, он вовсе не спешил умножать страдания других.

Старший сын боярина Никиты Романовича Юрьева, брата царицы Анастасии, первой жены Ивана Грозного, Фёдор блистал при московском дворе наилучшими одеяниями, благородной повадкой и искусством верховой езды, а также пытливым умом. Поговаривали, что сей приветливый молодой человек выучился даже латыни.

Борис Годунов, шедший к власти в союзе с Романовыми, после воцарения придумал для Фёдора особую расправу: насильно постриг в Антониево-Сийском монастыре (конец 1600 или начало 1601 г.), тогда как трёх других его братьев уморил в заточении. Горячо любимую жену Фёдора-Филарета Ксению Ивановну подручные Годунова постригли под именем Марфы и упрятали в Егорьевский погост Толвуйской волости в Заонежье. Их маленького сына Михаила с сестрой и тёткой сослали в Белоозеро.