Алексей Баталов - Судьба и ремесло

Кто-то из мужчин подошел к нему и, успокаивая, помог пройти в калитку.

— Надо же, щенок, а какой злой…

— Он пьяных страсть как ненавидит… Он тут на участкового бросился. Вот шуму было!

— А чего их любить? Радость-то какая. И правильно, горе одно… — рассуждали соседи, пока хозяйка молча, не поднимая глаз, привязывала обрывок веревки к ошейнику пса.

Она увела его во двор, и только тогда, нехотя и продолжая обсуждать случившееся, стала расходиться публика.

— Эй, возьми свою куртку! — крикнул тот, кто поймал Вовку.

Куртка до сих пор была у него в руках.

— Сам носи, — огрызнулся Вовка, стоящий поодаль, в окружении друзей.

— Смотри какой сердитый!

— А ты говоришь, щенок.

Тут вмешалась в разговор стоящая рядом женщина:

— Вон дети-то какие растут — звери.

— Да. Хуже еще. Те-то хоть мать признают, — подхватила молчавшая до сих пор старуха.

— Бери, а то в контору за ней придешь, — улыбнулся сосед.

Но Вовка остался на месте, а самый маленький из всей Вовкиной компании молча подошел к взрослому и забрал куртку.

— Вот без отца растет, и управы на него нет, — не унималась женщина, но ее уже никто не слушал.

Колька изо всех сил трясет запертую снаружи дверь сарайчика. Сквозь щели видно, как подошла мать, отложила засов, и притихший пес с виновато опущенной головой предстал перед своим повелителем.

На глазах у матери слезы. Колька, шмыгая носом, принялся гладить собаку.

— Ну отдай ты его куда-нибудь, Коль, ну ведь каждый раз из-за него стыд такой.

— А пусть не пьет, — буркнул Колька.

— Да ты-то что понимаешь? «Не пьет». Он отец твой… Он…

— Не надо мне такого отца.

— Что? Ты что говоришь?… Да ты сам-то какую радость ему сделал? Ведь…

— Он и без меня всю улицу собрал. Вон Симка радуется.

— Замолчи, говорю. Не дразни ты его, ведь только хуже, Коля. Нет у меня сил…

Но вместо того чтобы обрушиться на сына, мать отвернулась, уткнувшись в платок.

Колька исподлобья смотрит на нее, крутит поводок и вот-вот заплачет, но с места не двигается.

— Иди есть, — сказала мать.

Она, не оборачиваясь, пересекла двор.

Колька усадил собаку в угол сарайчика и, выйдя во двор, аккуратно заложил дверь засовом.

Издали, в полуоткрытую калитку, за Колькой молча наблюдали ребята.

Он заметил их, но тут же отвернулся и пошел к дому.

Ребята двинулись обратно к реке.

— Дура это, а не собака, если она на хозяина бросается…

— А может, он ее пьяный стукнул, а она запомнила и теперь мстит!

— Пират вырастет, больше волка будет, тогда он узнает. Эти собаки никого не боятся, по телевизору показывали, как они в горах там охраняют. Знаешь, какие умные?

— Если такая собака ученая, за нее сколько хочешь денег дадут… — с видом знатока сказал Вовка.

Колька медленно идет по двору, искоса поглядывая в окна своего дома. Оттуда доносятся резкие голоса взрослых.

Сквозь стекла веранды ему видно, как, размахивая руками, отец что-то горячо доказывает матери, а мужик, который уводил отца с улицы, стоит между ними и успокаивает обоих.

Колька прошел мимо двери и, подставив самодельную лестницу, залез на чердак. Там, в темном углу, среди пыльного хлама, он отыскал обрывок тяжелой лодочной цепи и принялся отбивать скобу, которая болталась на последнем ее звене. Вдруг послышался лай. Колька замер, насторожился, но больше ничего не было слышно, и он снова принялся за дело.

В это время Колькина мать уже выводила из сарайчика веселого, ничего не подозревавшего Пирата. Он прыгает, хватает зубами веревку, а она с заплаканным лицом, точно не замечая его радости, быстро идет к калитке, где с куском хлеба стоит человек, который только что был в доме. Мать подошла, виновато сунула конец веревки за калитку и, не оборачиваясь, побежала к дому.

Скоба уже отбита. Теперь на ее месте — кусок старого ремня, который Колька примеряет на свою собственную шею. Ржавая цепь висит посредине его груди и длинным хвостом вьется по полу чердака…

Убедившись, что все в порядке, Колька собрал цепь и спустился на землю. Он сразу увидел открытую дверь сарайчика, но, точно ожидая, что из этой двери сейчас кто-то появится, еще несколько секунд стоял совершенно неподвижно.

Дальше все произошло в одно мгновенье. Колька сорвался с места и помчался, как гончая, по снежному следу, точно повернув в сторону, куда повели Пирата.

Он бежал молча, обгоняя людей, и не обращал внимания на гудки вывернувшегося из-за угла газика.

Мужик, который вел собаку, почувствовал, что кто-то резко дернул веревку. Он обернулся и увидел бледного, дрожащего всем телом парнишку.

— Отдай!

— Да ты что?

— Отдай, он мой, — повторил срывающимся голосом Колька и снова дернул веревку.

— Вот глупый. Ты пойми, отец все равно прибьет его не сегодня, так завтра. Жалко же. Пес-то правда хороший… Ну…

— Я его кормил! Отдай!

— Ух ты какой! А я, если хочешь знать, я вам деньги за него заплатил! Так что теперь он мой! Беги отсюда по-хорошему, а то сейчас…

Но он не успел договорить, что «сейчас», потому что вдруг Колька изо всех сил вцепился зубами в руку, державшую на веревке Пирата.

Мужик пискливо вскрикнул, скорчился от боли и отбросил Кольку на дорогу. В эту секунду Пират был уже на свободе и мчался к берегу реки.

Колька вскочил на ноги и бросился вслед за собакой. Но он никак не мог схватить веревку. Играя, Пират пробежал по мосткам и теперь прыгал среди прибившихся к берегу бревен. Колька, проваливаясь по колени в воду, отчаянно звал его к себе.

Когда мужик подошел к берегу, Колька, отступив от него, тоже влез на затонувшие доски, так что теперь он и Пират очутились на хлипком качающемся островке.

— Уйди оттуда! Уходи, слышишь? Унесет.

Чтобы достать Кольку, мужик, ругаясь, шагнул на доски, но они сразу пошли под воду, и ему пришлось прыгнуть обратно на берег…

— Уходи, говорю тебе. Не нужна мне твоя собака. Слышь, уходи!

На шум прибежали ребята. Сразу сообразив, в чем дело, уже на бегу они стали галдеть и базарить, стараясь отгородить своего приятеля. Маленькие, в расстегнутых куртках и пальтишках, сейчас они походили на встревоженную стайку птиц, отчаянно защищающую свое гнездовье.

То ли оттого, что качнулись доски мостков, то ли потому, что проплывшая коряга зацепила прибившиеся обломки, но, когда Колька обернулся, он заметил, что горбыли, на которых стоял, виляя хвостом, Пират, медленно поворачивают по течению реки.

— Пират, ко мне! Пират!

Не помня себя, Колька шагнул к краю и едва не потерял равновесие.

Мужик бросился к нему и, провалившись в воду почти по пояс, вытащил брыкающегося Кольку на берег. Ребята стали толкать бревна, пытаясь добраться до собаки.