Федор Раззаков - Алла Пугачева: Рожденная в СССР

Вообще постоянного парня у Пугачевой в те годы еще не было. Хотя нравилась она многим и в училище, как мы помним, она «романила» направо и налево. Но все эти увлечения быстро заканчивались. Один из ее тогдашних кавалеров – некто Александр Николаев – был так сильно влюблен в рыжеволосую певицу, что посвящал ей свои стихи. Кстати, много лет спустя, разбирая свой архив, Пугачева обнаружит эти вирши и на одно из них даже напишет песню, которая станет шлягером – «Я тебя поцеловала».

Одно время за Пугачевой ухаживал даже космонавт Герман Соловьев, с которым она познакомилась во время своей первой гастрольной поездки с радиостанцией «Юность» в Тюмень (об этой поездке речь еще пойдет впереди). Когда они вернулись в Москву, космонавт стал приглашать Пугачеву на различные мероприятия, даже познакомился с ее родителями. Но дальше обычных ухаживаний дело у них так и не пошло, хотя мама Аллы просто спала и видела, чтоб ее дочь вышла замуж за человека такой романтической профессии, как космонавт. «Ведь не эстрадник какой-то», – часто приговаривала Зинаида Архиповна. Но на дочь эти причитания никакого впечатления не произвели. В итоге это увлечение Пугачевой быстро закончилось.

Как поведает много лет спустя сама певица, она и женщиной станет не благодаря постоянной связи, а исключительно по воле случая. Это случилось 2 марта 1967 года. Вот как описывает происшедшее человек, который, по его же словам, лично слышал этот рассказ от Пугачевой, – А. Сумин:

«В тот день молоденькая девушка Алла вышла на улицу и поняла – ЭТО должно случиться сегодня. И решила, что, как в сказке, это будет первый, кто заговорит с ней и постарается познакомиться. Этим человеком оказался художник, старше ее, который заговорил с девушкой на платформе метро. В его мастерской, где-то в районе Кузьминок, все и случилось…»

В начале апреля Пугачева отправилась на гастроли в Тюмень в составе концертной бригады радиостанции «Юность». В эту бригаду вошли как уже признанные эстрадники вроде Яна Френкеля, Александры Пахмутовой, Николая Добронравова, так и молодежь: поэт Диомид Костюрин, журналисты Максим Кусургашев, Феликс Медведев и Борис Вахнюк. Последний вспоминает:

«Дождавшись очереди, Алла вышла на сцену – тоненькая, хрупкая, в строгом платьице, вместо рыжей копны – аккуратно подстриженный каштановый колокольчик. Села к роялю, произнесла сбивчиво в микрофон стихи, самолично написанные к случаю, и ударила по клавишам.

Пела не залитованное и рекомендованное реперткомом. Пела про то, что «Прилепился к окошку лист, это значит, что всю ночь под осенний свист дождик плачет». Про некую цветочницу, которая, наплевав на расположение короля, сбежала от него ночью с… шутом. И собственную песню спела – трагическую, под обожаемую Пиаф: «Брошенный в кресло клетчатый плед и запах дыма твоих сигарет, и этот вальс, наш единственный вальс!..»

Зал бушевал. Кипел за кулисами и Юрий Георгиевич Эрвье. Геолог, доктор наук, первооткрыватель тюменских богатств, Герой Труда, лауреат и прочая, прочая. Он успел полюбить юную певицу. Она даже получала неслыханные по тем временам гонорары: за концерт на деревенском рыбозаводе – огромную селедочную банку паюсной икры…»

А вот как об этой поездке вспоминал другой ее участник – Феликс Медведев:

«Я помню Аллу тоненькой тугой веточкой, но уже тогда не гнувшейся под пронизывающей заполярной метелью. С гитарой в худых полудетских ручонках. Припухшие мочки ушей еще свободны от сережек. По командировке ЦК комсомола с радиостанцией «Юность» мы облетаем с концертами нефтяной Север. Нас шестеро: журналист, певица, поэт, художник, композитор. Старшой. Меня назначили поэтом. Я должен был сочинять для композитора стихи, тот писать – музыку, а Алла должна была исполнять свежеиспеченные песни. Я старался:

Композитор пыхтел, но в памяти остались лишь песни самой Аллы. Видимо, уже тогда проявлялся характер, самодостаточность, свой, пугачевский взгляд на все в этой жизни. А может, это было предощущение великой судьбы.

Алла была среди нас звездой. Она только что спела по радио «Робота», и он сделал ее всесоюзно известной среди молодежи. Да, уже тогда, в Тюмени, в Салехарде, в Нарьян-Маре, в Лабытнангах, в глуши у черта на куличках был ее несомненный успех. Но ощущения бестии еще не было. А впрочем, был в нашей группке молодой поэт Диомид Костюрин, безнадежно в нее влюбленный. Будто из-за нее, из-за Аллы, он тронулся разумом и уже позже в Москве, успев выпустить книгу стихов, выбросился из окна. В той поездке мы пели его грустную песню о чужой жене: «Две рюмки до края, и обе до дна, уходит, уходит чужая жена». Не знаю, о ком эта песня, Алла тогда еще не была замужем. Но когда сегодня я вспоминаю те пронзительные слова, хочется плакать.

Однажды нас позвал к себе в гости домой великий полярный исследователь, «отец» тюменской нефти, легендарный Юрий Георгиевич Эрвье. Сидя в уютной квартире, мы «представлялись» как могли: Алла – «роботом», Дима – чужой женой, я – стихами о своей первой женщине. Сентиментальный Эрвье и в самом деле расплакался. И я запомнил, как Алла по-мужски, по-«бестийски», успокоила его: «Перестаньте, ведь это все о вас…» И он подтвердил: «Да, обо мне». И мы снова выпили за него и за нас. Выпили на равных, девочки и мальчики. Девочкой была только Алла.

И на другой день, когда надо было на дребезжащем вертолете лететь на очередную точку, чтобы петь и плясать перед геологами, Алла тоже летела со всеми. Напуганный страшными рассказами о падающих камнем вниз железных птицах и четырехчасовым перелетом, я отказался от визита на Новую Землю. Мне с ужасом представлялась черная ледяная пропасть Ледовитого океана. Пугачева полетела. Потому что ничего не боялась…»

В Тюмени, под Салехардом, Пугачева справила свое 18-летие. Случилось это спонтанно. Они всей концертной бригадой возвращались в свое общежитие после концерта, как вдруг Пугачева возьми да и признайся: «А у меня сегодня день рождения». Что тут началось! Кто-то сбегал за шампанским, но бокалов под рукой не оказалось. Тогда именинница достала из-за пазухи… свои концертные туфли и пить принялись прямо из них. Потом продолжили веселье в общежитии. Однако затем кто-то из артистов их урезонил: дескать, люди спят, давайте потише. Но тут к ним в комнату ввалились сами работяги, что жили за стенкой, и присоединились к их пирушке.

Тем временем в личной жизни Пугачевой произошли перемены: у нее случился роман со студентом Иняза Валерием Романовым. С этим парнем она познакомилась благодаря своему брату: они с Романовым работали в одном комсомольском оперативном отряде. Романов очень красиво ухаживал за Пугачевой: дарил ей дорогие подарки, водил в рестораны (его родители были людьми довольно состоятельными). По словам Евгения: «Валера и Алка общались только друг с другом. Я даже ревновал, что сестра «увела» моего товарища…»