Агата Кристи - Большое путешествие

Джек и Бетти, акробаты из дуэта “Воздушная сенсация”, выступают на корме.

На Агате платье “в конях и колесницах”.

Миссис Блейк и мистер Марри.

Последние несколько дней стояла ужасная жара: мы пересекали экватор. Впрочем, меня это не беспокоило. В каюте есть огромный электрический вентилятор, я отвоевала у Арчи верхнюю полку, и мы спим нагишом, полагаясь на провидение в надежде, что утром нам посчастливится проснуться до того, как придет стюард! А вот бедную миссис Хайам эта жара измучила до смерти. Правда, сейчас вроде бы стало прохладнее.

После долгих уговоров и понуканий Сильвия Хайам все-таки начала “проводить время” с юным Эшби. Он славный малый, а она единственная девушка на корабле, правда, глупа как пробка, несмотря на всю свою красоту.

Мне наконец-то удалось поговорить с миссис Блейк: с ней очень приятно общаться. Она сидела с нами за одним столом, когда подавали последних фазанов, подаренных королем! Мистер Марри, уполномоченный по Ньясаленду, тоже очень мил. Миссис Блейк, как и мы, остановится в гостинице “Маунт Нельсон”, чтобы провести три недели с отцом, который живет в Кейптауне, кажется, из-за болезни легких. Мы с ней очень подружились.

К нашему неописуемому удивлению, нам с Арчи удалось выиграть второй приз в состязании по метанию колец на палубе, причем мы чуть не взяли первый. Мы выбрали очень красивые кольца для салфеток с эмблемой “Замка Килдонан”. Я даже надеялась, что мне удастся победить в одиночных соревнованиях среди дам, но мне попалась сильная соперница, миссис Фичардт. Наверно, так выглядела мать братьев Гракхов: высокая белокурая дородная особа, необычайно спокойная, величественная как статуя, с крупными контурами фигуры и совершенно без нервов, а вокруг толпятся примерно четырнадцать ее детей и без конца донимают мать расспросами и просьбами на голландском.

О Кейптауне у меня остались более яркие воспоминания, чем о других местах, – вероятно, потому что это был первый настоящий порт, в который мы пришли, и мне все казалось непривычно и ново. Чернокожие племена, Столовая гора странной плоской формы, палящее солнце, вкуснейшие персики, купание – все было просто чудесно. Больше я в Кейптауне никогда не была, а почему, сама не знаю. Ведь мне там очень понравилось. Мы остановились в одном из лучших отелей, где Белчер сразу же показал характер. Его взбесило, что на завтрак подали жесткие, неспелые фрукты. “Что это такое, я вас спрашиваю? – гремел он. – Персики? Да их же можно об пол бить, и ничего им не будет”. Тут он подтвердил свои слова делом: бросил на пол примерно пять неспелых персиков. “Видите? – возопил майор. – Даже не помялись! Спелые персики превратились бы в кашу!”

В это мгновение я заподозрила, что путешествие с Белчером, пожалуй, окажется вовсе не таким приятным, как мы думали месяц назад, сидя дома за столом.

Это не рассказ о путешествии, а лишь воспоминания, которые прочнее всего засели в памяти: моменты, места и события, которые тронули за душу. Южная Африка произвела на меня огромное впечатление. В Кейптауне мы разделились на группы. Арчи, миссис Хайам и Сильвия поехали в Порт-Элизабет и должны были присоединиться к нам в Родезии. Мы же с Белчером и мистером Хайамом отправились на алмазные копи в Кимберли, а потом через холмы Матобо в Солсбери[12], чтобы встретиться там с остальными. В памяти всплывают жаркие пыльные дни в поезде, идущем на север через Карру[13]. Меня все время мучит жажда, я пью лимонад со льдом. Помню длинные прямые рельсы в Бечуаналенде[14]. Смутно вспоминается, как Белчер изводит Бейтса и препирается с Хайамом. Мне очень понравились холмы Матобо с их нагромождениями гигантских валунов, которые будто разбросал какой-то великан.

В Солсбери мы познакомились с замечательными англичанами и весело проводили время. Еще мы с Арчи оттуда съездили к водопаду Виктория. Я рада, что никогда там больше не была и мое впечатление о водопаде не изменилось. Высокие деревья, пелена дождя, радуга, прогулка по лесу с Арчи, радужный туман, который изредка, словно чтобы подразнить вас, рассеивается на мгновение, открывая низвергающийся водопад во всей красе. Да, это зрелище стало одним из моих семи чудес света.

Групповое фото в Хаут-Бей, Кейптаун.

Ездили в Ливингстон[15], видели плавающих в реке крокодилов и бегемотов. Пока ехали на поезде, я купила резные деревянные фигурки животных, которые за три-шесть пенсов нам предлагала на разных станциях местная детвора. Статуэтки были очень красивые. У меня по сей день сохранилось несколько поделок из мягкого дерева с узорами, выжженными, кажется, раскаленной кочергой: антилопы, жирафы, бегемоты, зебры – простые, грубой работы, но по-своему изящные и очаровательные.

Ездили мы и в Йоханнесбург, который я не помню вовсе, в Преторию, где мне запомнились Здания Союза[16] из золотистого песчаника, потом в Дурбан, где нас ожидало разочарование, поскольку плавать приходилось в месте, отгороженном от открытого моря сетью. Пожалуй, больше всего в Капской провинции мне понравилось купание. Всякий раз, как нам удавалось улучить время – точнее, когда это удавалось Арчи, – мы садились на поезд, ехали в Муизенберг[17], брали доски и занимались серфингом. Доски для серфинга в Южной Африке делали из легкого тонкого дерева, носить их было не тяжело, и можно было быстро наловчиться кататься на волнах. Если доска зарывалась в песок, бывало больно, но в целом оказалось, что серфинг – это просто и очень увлекательно. Мы устраивали пикники среди дюн. Мне запомнились прекрасные цветы, в особенности у дома епископа и у дворца, куда нас, кажется, пригласили на прием. Там был красный сад и голубой сад с длинными голубыми цветами. Особенно красив был голубой сад, весь усаженный плюмбаго[18].

Денег в Южной Африке мы почти не тратили, что, разумеется, не могло не радовать. Правительство оплачивало нам почти все гостиницы и проезд по железным дорогам, так что только наша личная поездка к водопаду Виктория ввела нас в серьезные расходы.

6 февраля [понедельник]

Наконец-то мы приплыли! Очень волновались, успеем ли сегодня. Старший механик после ужина пригласил нас к себе в каюту, угостил, кажется, “Ван Даммом” (ликер), сам выпил несколько рюмок, после чего стал подозрительно словоохотлив для такого типичного шотландца и принялся сетовать, что “Килдонан” в первый же свой рейс опоздает. Бедолага не знал, что делать: за каждый час опоздания оштрафуют на 100 фунтов, а если он израсходует слишком много угля, неизвестно, что скажет Совет. Потом произнес прочувствованную речь против ранних браков, умолял Сильвию не выскакивать замуж. Мы было решили, что он сам на этом обжегся, но оказалось, что механик предан жене и очень ее жалеет за то, что она вышла за него!