Исторические силуэты - Станислав Отв. ред. Васильевич Тютюкин
Помощь проекту
Исторические силуэты читать книгу онлайн
Как видно даже из краткого обзора, хозяйство было весьма внушительных размеров.
Такова родовая предыстория принявшего, фамилию Дашковых молодого графа Ивана Илларионовича Воронцова.
Первый граф Воронцов-Дашков дослужился до действительного тайного советника, стал членом Государственного совета. Занимал должность управляющего экспедицией церемониальных дел при особой канцелярии министерства иностранных дел, был вице-президентом Капитула российских императорских и царских орденов. Имел множество наград — как российских, так и европейских{48}.
В 1834 г. Иван Илларионович женился на Александре Кирилловне Нарышкиной (р. в 1818 г.). В генеалогическое древо Воронцовых-Дашковых вплетается новая ветвь. Дед Иллариона Ивановича по материнской линии — Кирилл Александрович (1786–1836) сделал свою карьеру при дворе: обер-гофмаршал, действительный камергер, член Государственного совета. Бабка — Мария Яковлевна, урожденная Лобанова-Ростовская (1789–1854), известна своим знакомством с, Пушкиным{49}.
Дом Ивана Илларионовича Воронцова-Дашкова находился в начале Дворцовой набережной, № 1 (№ 3 по Большой Миллионной){50}, и считался в Петербурге самым модным и привлекательным. Каждую зиму Воронцовы давали бал, который удостаивался посещением двора и являлся событием в светской жизни столицы. Описание этих балов дал состоявший в родстве с Александрой Кирилловной и бывший с ней в дружественных отношениях В. А. Соллогуб. «В день, скорее, в вечер торжества дом-дворец Воронцовых-Дашковых представлял великолепное зрелище; на каждой ступени роскошной лестницы стояло по два ливрейных лакея: внизу в белых кафтанах — ливрея Дашковых, на второй половине лестницы в красных кафтанах — ливрея Воронцовых. К десяти часам все съезжались…» Ничьи балы «не имели того оттенка врожденного щегольства и барства, которым отличались приемы Воронцова-Дашкова»{51}. Самым видным лицом среди аристократов называет его А. Я. Панаева{52}.
Успех балов Воронцова-Дашкова в значительной степени определялся «благодаря очаровательности… молодой прелестной графини Александры Кирилловны», — вспоминает Соллогуб. Ни в одной из женщин не встречал он «такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью»{53}. Именно эта черта вдохновила М. 10. Лермонтова на строки стихотворения. «Как мальчик кудрявый резва, нарядна как бабочка летом…».
Известен эпизод, связанный с приглашением Лермонтова на один из балов Воронцовых-Дашковых. Появление на балу приехавшего с Кавказа в отпуск опального поэта нашли неприличным и дерзким, Воронцова-Дашкова вынуждена была вывести поэта из зала через внутренние покои{54}. Воронцова-Дашкова послужила прототипом одного из персонажей романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» (кн. Р.), ей было посвящено стихотворение Н. А. Некрасова «Княгиня». Впрочем, оба эти образа мало соответствовали действительности.
В 1835 г. у Воронцовых-Дашковых родилась дочь. Нарекли ее Ириной, вероятнее всего, в честь бабушки, Ирины Ивановны, которая жила здесь же, в доме на Дворцовой набережной, занимая покои на первом этаже{55}.
В 1837 г., 26 мая, у Воронцовых-Дашковых родился сын, получивший традиционное для Воронцовых имя Илларион.
Что нам известно о его детских годах? Надо полагать, что они были типичными для людей круга, к которому принадлежал юный граф. Он получил хорошее домашнее образование и воспитание. Сохранились ученические сочинения Иллариона Ивановича по отечественной истории и русской словесности. Их темы: «Слово о полку Игореве», «Слово о Данииле Заточнике», «Завещание Владимира Мономаха», о Мамаевом побоище, о М. В. Ломоносове и т. п.
Сочинения выявляют стремление их автора к самостоятельному мышлению. В своем сочинении о ««Пугачевском бунте» Пушкина» он пишет: «Одно из лучших наших исторических сочинений — это «Пугачевский бунт» Пушкина». Быть может, его отношение к Пушкину формировалось в атмосфере поклонения перед поэтом, которое культивировалось в семье. Ему, вероятно, не раз приходилось слушать рассказ матери о ее встрече с Пушкиным, ехавшим на дуэль с Дантесом. Она часто и с горечью вспоминала этот эпизод и охватившие ее, тогда девятнадцатилетнюю девушку, дурные предчувствия, увы, оправдавшиеся{56}.
Свою работу о Фонвизине автор предваряет следующими словами: «Есть ли у нас театр? На этот вопрос можно ответить, что у нас когда-то был театр, что теперь у нас почти все театральные сочинения так ничтожны, что и нс стоит об этом говорить». Весь последующий анализ современной комедии склоняет юного автора к мысли о том, что лучшие русские комедии были написаны в XVIII в. (из сумароковских — «Опекун» и «Трессотиниум», «очень занимательные комедии «Хвастун» и «Чудаки» Княжнина, некоторые из комедий Клушина), и жаль, что «комедии наших главных писателей пришли в забвение». Пытаясь определить причину снижения уровня комедий, он пишет: «Теперь у нас нет комедии, если комедию считать зеркалом нравов. В наших комедиях нет ничего оригинального: она пустой разговор, лишенный остроумия французских, которым подражали. Не должно ли искать причину этого в самом характере народа, а не только в том, что у нас еще не родилось великого комика, который бы создал комедию истинно русскую?». Что же, не откажешь молодому человеку в независимости суждений.
Илларион Иванович хорошо рисовал. Многие его черновики, оборотная сторона сочинений{57}, записи сопровождались карандашными набросками. Эта привычка сохранялась у него на протяжении всей жизни. Он собственноручно выполнил и предложил Александру III рисунок шапки для него{58}.
Детство его проходило в доме на Дворцовой набережной и на каменноостровской даче, принадлежавшей бабушке по отцовской линии — Ирине Ивановне. Воронцов-Дашков был воспитан в традициях уклада жизни того круга, к которому принадлежали его родители. В 1855 г. он поступает в Московский университет, по уже в следующем году прерывает обучение и в разгар Крымской войны увлеченным военной службой 19-летним юношей вступает в русскую армию.
В 1858 г. он производится в корнеты, однако неудовлетворенный жизнью в столичном гарнизоне, подает ходатайство о переводе его на Кавказ и вскоре туда уезжает{59}. Именно 1858 г. датируется начало первого этапа служебной деятельности Воронцова-Дашкова, квалифицируемой как военная. Ибо до назначения на первую административную должность его гражданской службы — министром императорского двора и уделов в 1881 г. — главным направлением деятельности Воронцова было военное.
Воронцов-Дашков попал на Кавказ, когда там шел завершающий этап Кавказской войны. Во главе армии с 1856 г. стоял кавказский наместник кн. А. И. Барятинский, с именем которого связаны крупные военные операции против горцев и пленение Шамиля. Воронцов-Дашков принимал активное участие в военных действиях в отрядах Адагумском, Шапсугском, Даховском, а также Дагестанском{60}, которому принадлежала решающая роль в окружении чеченского аула Ведено и Гуниба, куда бежал Шамиль{61}. Воронцов-Дашков командовал конвоем Барятинского, таким образом, как отмечали биографы Воронцова-Дашкова, молодой граф «имел полную возможность выказать свои недюжинные и разносторонние способности». За особенные отличия в войне Воронцов-Дашков был произведен в