Елена Егорова - Детство Александра Пушкина

Засидевшиеся в дороге Оля и Николенька стали весело бегать по двору. К ним присоединился Стёпка и обе собаки. Тут и Саша начал носиться вместе со всеми с неожиданной прытью.

Пока родители устраивались в доме, обнюхавший и одобривший новые владения Тришка важно вышел на крыльцо. Вдруг из кустов выскочил поджарый рыжий кот – кудлатый, весь в репьях.

– Мя – у – у – у! – завопил он на Тришку.

Тот в долгу не остался и тоже басовито заорал на соперника:

– Ма – а – а – а – у – у!

Тришка грозно зашипел, выгнул спину и поднял мощную когтистую лапу, готовясь нанести удар. Коты ещё несколько раз провопили, пугая друг друга, но до драки дело не дошло. Рыжий сам отпрянул к кустам, признавая победу соперника.

– Васька, Васенька, – стал утешать захаровского кота Стёпка, почёсывая ему под горлышком.

На крыльцо вышла Надежда Осиповна, услыхавшая кошачьи вопли.

– Фу, грязный какой! – брезгливо сказала она, увидев Ваську. – Не сметь его трогать! А то лишай подхватите!

Стёпка отпустил кота, и тот юркнул в кусты. Однако через полчаса дети нашли как ни в чём не бывало умывающегося Ваську в своём флигеле у печки. Прогонять его, конечно, не стали.

Судьба, отвернувшаяся было от рыжего кота, вскоре смилостивилась. На дом он больше не претендовал, зато «детский» флигель остался за ним. Васька «втёрся в доверие» к горничной. Она его понемногу откормила, вычесала репьи и колтуны, несмотря на царапины, которыми новоиспечённый любимец щедро «одаривал» её поначалу. Потом строптивый Васька всё – таки смирился с «парикмахерскими» и банными услугами Параши, относясь к ним как тяжкой необходимости, ведь после его вкусно угощали. И скоро он превратился в упитанного пушистого кота. Всякий раз, когда он возвращался с ночной охоты, горничная старательно выбирала у него репьи из густой длинной шерсти, расчёсывала и наливала полную плошку свежего молока. Во дворе кот появлялся уже в полном порядке. «Васька из Парашкиной цирюльни!» – шутливо «представлял» кота Сергей Львович, время от времени приезжавший в Захарово из Москвы к жене и детям.

Даже Надежда Осиповна уже ничего против Васьки не имела, после того как увидела кота во дворе волокущим здоровенную крысу.

В деревне дети почувствовали себя вольготно. Вокруг просторы полей, леса, холмы. Свежий воздух дышит ароматами трав и полевых цветов. Благодать! Сколько здесь жуков и букашек разных! А бабочки какие красивые, необычные! В городских парках их тоже немало, но здесь, в Захарове, куда больше: кроме привычных капустниц, лимонниц, крапивниц и павлиноглазок порхают голубянки, перламутровки, огнёвки, бабочки – адмиралы и даже махаоны. Иногда и другие бабочки появляются, неизвестные детям.

Саше особенно полюбилась берёзовая роща напротив дома и зеркальный пруд, где отражается сад, деревенские избы и плывущие по небу облака. Мальчик то бегает с Олей, Стёпкой и крестьянскими ребятами в парке и роще, то вдруг остановится, поражённый красивым видом, и отстанет ото всех. Потом мчится вприпрыжку, сбивая палкой метёлки высокой полыни.

Часов в пять пополудни захаровские ребятишки собираются на ровной лужайке. Кто играет в кубари, кто в бабки. Стёпке старший брат сделал кубарь – деревянный волчок. Когда его раскрутишь и станешь подстёгивать кнутиком, то он долго вертится на ровно выструганном деревянном настиле или на полу.

Младшие дети ещё новички и соревнуются по – простому: у кого кубарь дольше не упадёт, тот и выиграл. Ребята постарше здорово умеют крутить кубари: они у них и подпрыгивают, стукаясь друг о друга, а иногда и сальто делают! Выигрывает тот, кто повалит кубари у всех остальных.

Научиться пускать кубарь оказалось не так – то просто! У Саши долго не получалось. Да и кубаря у него пока не было, Стёпка свой ему одалживал поучиться. Мало – помалу кубарь у Саши перестал сразу валиться набок и начал крутиться ровнее и дольше.

26 мая мальчику исполнилось шесть лет. Бабушка и мать подарили ему расшитую белую праздничную рубашку, а Оля, зная, что брат давно уже перестал терять платки, положила ему в карман новый платочек, на котором вышила переплетённые буквы «А» и «П» – Сашин вензель. Но, пожалуй, больше всего его порадовал новый кубарь, подаренный Ариной Родионовной и Стёпкой. Кубарь этот Егор специально выстругал для именинника.

На вечерней заре приехал из Москвы Сергей Львович, отпущенный со службы по случаю предстоящего 28 мая праздника Троицы. Отец привёз Саше в подарок раскрашенных оловянных солдатиков. Это была радость и для Николеньки, обожавшего играть в солдатиков со старшим братом.

На Троицу Пушкины поехали к праздничному богослужению в Вязёмы. Саша был в новой рубашке, Оля в нарядном сиреневом платье. Сергей Львович со старшими детьми и Никитой выехали пораньше, к началу службы, а Надежда Осиповна с Марьей Алексеевной, Ариной Родионовной и младшенькими – попозже, прямо к причастию.

Дорога до Вязём на коляске, запряжённой парой лошадей, заняла меньше получаса. Подъезжая к селу, дети залюбовались открывшейся перед ними панорамой с пригорка. Хозяйство Вязём было хорошо налажено ещё прежним владельцем – князем Николаем Михайловичем Голицыным. Добротные избы, которые в холодное время топились по – белому, утопали во фруктовых садах. Кругом тщательно возделанные поля и сенокосы. Речка Вязёмка возле барской усадьбы запружена широкой плотиной. В пруд смотрятся красивый каменный дворец с двумя каменными флигелями, стройная пятиглавая Преображенская церковь с необычной арочной двухъярусной звонницей. В Москве Саша подобной не видел. Сергей Львович рассказал детям, что такие звонницы не редкость в Псковской губернии, что Преображенский храм построен больше двухсот лет назад, ещё при царе Борисе Годунове, которому принадлежали тогда Вязёмы.

Пушкины уже почти подъехали, когда начали звонить к службе. Перекрестившись, все вышли из экипажа. Возле церкви их уже поджидали Марьюшка в праздничном сарафане и Стёпка в чистой белой холщовой рубахе. Они пришли из Захарова пешком. Пока звон не умолк, Оля с Сашей побежали посмотреть, как же звонят с такой необычной звонницы. Звонарь в чёрном стихаре и скуфейке стоял на возвышении под арками и дёргал за верёвки, привязанные не к языкам, а к самим колоколам, которых было шесть – по одному в каждой арке.

Он ловко управлялся со своим «музыкальным инструментом», ударяя в колокола то поочерёдно, то одновременно в несколько. Получался красивый многоголосый праздничный звон. Наконец он ударил в самый большой колокол и отпустил верёвки.