Борис Земцов - Зона путинской эпохи

Для кого как, а для меня лично, из всего полуторатысячного населения нашей зоны, самый мерзкий житель – лагерный барыга Петруха. Говорят, эта фигура обязательная и необходимая на всякой зоне, говорят, что это далеко не худший вариант зла на подобном месте. Более того, персонально мне этот человек ничего плохого не сделал, а все-таки все равно он самый неприятный тип в нынешнем моем арестантском окружении. Я мало что о нем знаю, родом он, кажется, с Западной Украины, сидит по 105-й[5], баптист. Братья-единоверцы с воли здорово «греют» его. Однажды видел, ожидая в решетчатой клетке приехавших ко мне на длительное свидание жену и сына, как Петруха общался через ту же решетку с этими самыми братьями, приехавшими к нему, в свою очередь, на короткое свидание. Удивительный этот был диалог. Эдакий духовно-коммерческий винегрет. Молитвы (что-то очень похоже на православное «Отче наш», но с другими словами) чередовались там с фразами самого земного характера («А сколько майонеза привезли, я сто пачек просил, паштет не забыли? Почему сигарет так мало взяли, они тут так хорошо идут…. и т. п.») Объем получаемой передачи превышал положенный лимит раза в три (общий вес в шестьдесят килограммов). Удивила и особенность ее содержания – сто блоков сигарет, сто банок паштета, двести тюбиков кетчупа и т. п., не оставалось сомнений – передача, чисто «барыжная», предназначенная не для себя, а для дальнейшей выгодной перепродажи, или не менее выгодного обмена. По существующим тюремно-лагерным правилам каждый месяц Петруха отстегивает какую-то долю (думаю, достаточно скромную сумму) в общак зоны. Что-то он подкидывает локальщикам (это – «козлы», отпирающие и запирающие решетчатые калитки на «локалках» – локальных участках перед нашими бараками), что обеспечивает ему почти свободное передвижение по зоне; несомненно, что-то платит кому-то из представителей администрации, крышующих его «бизнес». Всю остальную прибыль Петруха перегоняет на волю, что-то в семью, что-то единоверцам, выступающим в его коммерции партнерами, а, возможно, и хозяевами, руководителями. Чужих денег считать не приучен, но не сомневаюсь, что с оборотом и с «наваром» у него полный порядок. Каждый рубль, вложенный в его махинации, оборачивается 20 % чистого дохода. Как-то поинтересовался я у него, можно ли обменять полученный в посылке блок сигарет «Честерфилд» (сигареты для зоны редкие и нетипичные, стоимостью около 50 рублей пачка) на «Святой Георгий» (один из самых ходовых в зоне сортов сигарет, столь необходимый для всех внутрилагерных расчетов, пачка стоит около 20 рублей). Естественно, я надеялся на обмен не менее два к одному (и мне удобно, и ему выгодно). Зря надеялся. Петруха заморгал своими светлыми ресницами, зашевелил губами и выдал свистяще скороговоркой: «За блок Честера – пятнадцать пачек Святого, по-другому не получается, иначе какой смысл…». Это к вопросу о чистом наваре, о его процентах, о его плюсах. Выходит, и зона – кому беда, кому – мать родна… Не слышал, чтобы кто-то контролировал аппетиты барыги нашего лагеря, следил за соблюдением им какой либо порядочности в делах. Ходят слухи, что Петруха не прочь погреть руки на операциях с мобильными телефонами, с алкоголем. В это я не верю, уж слишком он трусоват для столь серьезного в здешних условиях бизнеса, да и кто его туда пустит?

Черепа с очень узкими едва обозначенными лбами. Черепа со лбами, скошенными чуть ли не под 45°. Черепа с чрезвычайно выпуклыми надбровными дугами. Просто черепа откровенно дегенеративных форм и конфигураций. Какой обильный материал для кандидатских и докторских диссертаций антропологов, физиологов, криминалистов, психологов и психиатров. Бездна наглядного материала для изысканий в области теории врожденных преступников, концепции прирожденного убийцы. Более того, немалая часть окружающих меня людей имеют серьезные врожденные отклонения в развитии. Разумеется, нуждаются эти люди не столько в наказании, сколько в лечении, наблюдении, прежде всего, в изоляции от основной человеческой массы. Еще раз убеждаюсь, что отсутствие разделения на нормальных и ненормальных здесь факт далеко не случайный. Еще раз убеждаюсь, что погружение людей нормальных в подобную среду – дополнительная мера наказания, и мера, похоже, слишком жестокая, откровенно бесчеловечная, ничем не оправданная. Верно, процент умственно отсталых, умственно неполноценных людей здесь велик, но в местной библиотеке то и дело натыкаешься на «умные» книги. Книги по философии, религиоведению, социологии, психологии, политологии, с рабочими пометками на полях, с удивительно тонко и четко выбранными для подчеркивания фразами. Фрейд, Кант, Ницше, Шопенгауэр, Конфуций, Макиавелли, Карнеги, Климов, Гумилев (тот, что историк, основоположник теории этногенеза), Ильин. В здешней библиотеке, которую посещаю в течение вот уже полутора лет, эти книги я вижу очень редко, они почти всегда на руках, они всегда востребованы. Перелистываешь любую из них и понимаешь, что предшественники брали ее не для любопытства, не для «пижонства», а для работы, для собственного умственного и душевного совершенствования. Выходит – не только «всюду жизнь», но и всюду разум, всюду биение мысли, «работа головы», пусть ее обладатели облачены в арестантскую робу, и, я почти уверен, что процент арестантов мыслящих, читающих, куда выше, чем процент сотрудников администрации, вряд ли вообще когда берущих подобные книги в руки.

Прочитал последнюю запись с недобрыми словами в адрес тех, кто должен нас охранять и воспитывать, и покачал головой: «Погорячился, нельзя так озлобляться….» Но откуда взяться интеллектуалам в персонале колонии, если оклады там более чем скромные, если работа требует присутствия «с утра до вечера», если труд этот, мягко сказать, не очень престижен, если…. Да, что там говорить, снисходительнее надо быть, снисходительнее! Кстати, судя по информации о ситуации в других колониях (спасибо мобильной связи!), «положуха» у нас не самая худшая. Бывает, что и дураков в персонале встречается больше, и дерутся, бьют, наказывают куда чаще и куда более рьяно. Грех, словом, жаловаться, хотя и другое помнить надо: Никогда (ни в эпоху ГУЛАГа, ни во времена царской каторги, ни в какие прочие периоды отечественной истории) профессия тюремщика, профессия тюремного острожника почетом и уважением не пользовалась. И не во всех компаниях этим людям подавали руку. Кстати, как коллекционер-фалерист могу привести очень любопытный факт по этой теме. В царской предреволюционной России, в продуманной, взвешенной до мелочей системе государственных наград существовала медаль для службы в тюремной страже. И это в одно время с медалью за службу в полиции. Где-то я читал, что тогда в России служившие в полиции настаивали, чтобы их не путали с теми, кто служит по «тюремной части».