Иван Свистунов - Из боя в бой

Маршал Жуков назвал эти соединения:

316-я стрелковая дивизия генерала И. В. Панфилова;

78-я стрелковая дивизия полковника А. П. Белобородова;

18-я стрелковая дивизия генерала П. Н. Чернышева;

1-я гвардейская танковая бригада;

23-я отдельная танковая бригада;

27-я отдельная танковая бригада;

28-я отдельная танковая бригада;

кавалерийская группа генерал-майора Л. М. Доватора.

Умело сражалась с врагом танковая бригада генерала Катукова, недавно ставшая 1-й гвардейской. Взрывая снежную подмосковную целину, окутанные морозной дымкой, танки гвардейцев огнем и гусеницами разили врага.

В ходе ожесточенных боев поредели ряды танковых подразделений. А те машины, что уцелели, нуждались в немедленном ремонте. Генерал Катуков обратился к Военному совету армии с просьбой:

— Дайте нам хотя бы два дня для ремонта материальной части, для передышки. Только два дня!

Он был уверен, что командующий армией, прекрасно зная, в каком положении находится бригада, как она нуждается в этих двух днях, отнесется к просьбе внимательно.

На просьбу Катукова командарм Рокоссовский ответил немедленно. Ответил решительно и ясно:

«Обстановка сейчас такая, что не приходится думать о передышках, формированиях и т. д.

Сейчас ценность представляет каждый отдельный боец, если он вооружен.

Деритесь до последнего танка и красноармейца. Этого сейчас требует обстановка.

Налаживайте все в процессе боя и походов. 26.XI.41 г.

Рокоссовский».

В первую минуту генерал Катуков схватился за голову.

Но Михаил Ефимович Катуков был испытанным в боях воином. Он понял: не мог поступить иначе командующий армией! Обстановка сложилась чрезвычайная. Гитлеровские войска чуть ли не в пригородах Москвы. О каком ремонте, о каком отдыхе можно теперь говорить!..

И повел в контратаки своих танкистов-гвардейцев генерал Катуков. В короткие редкие минуты между боями танкисты собственными силами (точнее, из последних сил!) ремонтировали машины, перевязывали друг другу раны и сражались так, как потребовал от них командующий армией Рокоссовский, — сражались до последнего танка, до последнего бойца.

И на этом участке обороны, как и на всех других, где воевали доблестные защитники Москвы, враг не прошел.

Конец ноября сорок первого года. Режут, утюжат подмосковные рощи, подмосковные луга и перелески гитлеровские танки — гитлеровцы еще надеются последним рывком ворваться в нашу столицу. Отяжелело от гула вражеских авиационных моторов уже зимнее небо. Тысячи жерл артиллерийских орудий, устремленные в низко нависшие тучи, с воем и грохотом выплевывают смертоносные заряды.

Фашистские войска еще лезут, еще рвутся к Москве. Подвезли 300-миллиметровые орудия, чтобы обстреливать центр советской столицы. Уже созданы саперные отряды, которым Гитлер поручил взорвать Кремль. Командование фюрера бросает в бой последние резервные дивизии.

Смертельная угроза, нависшая над Москвой, еще не миновала.

Еще не миновала! Но уже советские бойцы, командиры, генералы, а в их числе и Рокоссовский, понимали: враг выдыхается. Значит, нужно еще одно, последнее напряжение сил, нужно устоять на последнем оборонительном рубеже перед Москвой. И враг исчерпает до последней капли свой наступательный порыв.

В конце ноября сорок первого года 16-я армия, обессиленная в непрерывных изнурительных боях, держалась за каждую пядь родной земли, давая врагу жестокий отпор. Она вновь и вновь отвечала ударом на удар, ослабляя силы врага. Остановить его полностью она еще не могла. Но и противник не мог прорвать сплошной фронт обороны армии.

В те дни, вернее, в те ночи Рокоссовский разговаривал по ВЧ с Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным.

Сталин интересовался, какая обстановка сложилась на Истринском рубеже, что предпринимается, чтобы задержать фашистов.

Спросил в конце:

— Тяжело вам?

Рокоссовский ответил одним словом:

— Тяжело.

Сталин и не ожидал другого ответа. Он знал, с каким напряжением отражает 16-я армия удары врага. Проговорил необычно мягко:

— Прошу продержаться еще некоторое время, мы вам поможем…

Это «прошу» ударило по сердцу. Они продержатся! Они будут стоять насмерть!

Уже к утру начала прибывать обещанная Верховным помощь: полк «катюш», два противотанковых полка, четыре роты с противотанковыми ружьями, три батальона танков. Прибыли и две тысячи москвичей-ополченцев.

Еще через несколько дней, в один из острых критических моментов, армия Рокоссовского получила из фронтового резерва танковую бригаду, артиллерийский полк и еще четыре дивизиона «катюш».

Дышать стало легче.

16-я армия вела непрерывные оборонительные бои — от Красной Поляны до Крюкова шла ожесточенная схватка.

Наконец, обессилев, гитлеровцы остановились. Москва была рядом, они видели ее в бинокли. Но уже не было сил, чтобы сделать еще хоть один шаг вперед.

Операция «Тайфун», тщательно подготовленная как «решающее сражение года», потерпела полный крах.

Вражеское командование вынуждено было подумать об обороне, оно рассчитывало во что бы то ни стало удержаться на достигнутых рубежах.

Ставка Верховного Главнокомандования своевременно приняла меры для того, чтобы сорвать этот план гитлеровцев, и приняла решение о формировании десяти резервных армий. Были усилены войска Западного фронта. 16-й армии, пополненной тремя стрелковыми бригадами, предстояло действовать бок о бок с двумя вновь сформированными 1-й ударной и 20-й армиями.

Без паузы, без обычной в таких случаях подготовки армия Рокоссовского, как и другие войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов, от обороны сразу же перешла в наступление. Нельзя было давать врагу передышки, позволить закрепиться, организовать оборону. Надо было гнать его и гнать!

И советские войска погнали гитлеровцев. Началось первое большое наступление советских войск в этой войне.

В освобожденных городах и деревнях Подмосковья воины Рокоссовского увидели подбитые танки, беспомощно уткнувшиеся еще вчера грозными жерлами орудий в придорожные сугробы, автомашины всех марок с сорванными в панике дверцами, набитые награбленным добром, секретные бумаги и оперативные карты, втоптанные в дорожное месиво, ящики со снарядами и минами, брошенные вдоль дорог.

И трупы, трупы, трупы вражеских солдат и офицеров в грязноватого цвета шинелишках на снегу…

Услышали наши бойцы тогда и два уже намертво спаянных слова:

— Гитлер капут!

Отходили немецко-фашистские войска огрызаясь, цепляясь за каждую деревушку, за каждую высотку.