Николай Колибуков - Аджимушкай

- Есть! - быстро отзывается Иван и вытягивается перед подполковником в струнку, но выражение лица остается прежним: вот-вот он произнесет то, от чего самая строгая душа отойдет, потеплеет.

Шатров проходит к столу:

- Прошу слушать внимательно. Вот журнал наблюдений, - берет он со стола серую книгу. - Здесь есть графы: первая графа - в ней отмечается время обнаружения объекта, вторая графа - район, место обнаружения объекта, третья - что конкретно замечено: живая сила, огневая точка или транспорт, и четвертая графа - выводы наблюдателя, ваши предположения и заключения. Ясно? Какие будут вопросы? Нет? Прошу посмотреть журнал.

Склоняемся над книгой, листаем и искоса посматриваем на Шатрова, стоящего у стереотрубы.

- С оптическими приборами умеете обращаться?

- Изучали, - хором отвечаем Шатрову. - Командир показывал.

- Хорошо. Вы, товарищ Кувалдин, наблюдайте в стереотрубу. Объект наблюдения - южная часть крепости Еникале. Вы, товарищ Чупрахин, - в бинокль через амбразуру, объект наблюдения - северная часть крепости. Журнал ведет Самбуров. Обо всем замеченном докладывайте Самбурову. Вот вам часы, - он подает их мне и распоряжается: - По местам!

- Время! - пушечным выстрелом гремит Кувалдин. От неожиданности подпрыгиваю, дрожащей рукой стараюсь попасть в нужную графу, докладываю:

- Десять часов тридцать пять минут.

- Южнее поселка тридцать метров, - продолжает Егор, - группа солдат во главе с офицером. Производят оборонительные работы.

Подполковник выхватывает изо рта трубку и, оттолкнув Кувалдина, припадает к окуляру стереотрубы. Минуту он топчется на месте, потом уступает место Егору:

- Продолжай наблюдать, начало хорошее: - И подходит ко мне. - Записали? Четче ведите журнал, не торопитесь.

Он садится у входа. Вновь наступает тишина. Но теперь она уже не томительная, какой казалась в начале работы, И журнал кажется не таким сложным. Теперь даже можно немного помечтать. Сколько сейчас таких, как мы, наблюдают за противником! День и ночь непрерывно они следят за врагом, регистрируют малейшее движение, замеченное на той стороне. И все это где-то в большом штабе суммируется, обобщается, наносится на карты, делаются выводы, предположения, намечаются планы. Сколько людей готовят эту трудную десантную операцию! И в Москве, наверное, сейчас кто-то занят нашим делом: может быть, так же вот, как и мы тут, ночи не спит - думает, планирует, с тревогой и надеждой дает указания, получает сведения с южного крыла гигантского фронта.

- Бурса! - вдруг кричит мне Чупрахин. - Запиши: сволочи тянут на тракторе какое-то большое белое колесо. Не иначе как дот оборудуют у самого мыса. Запиши, чего смотришь?

Шатров поднимается. Его лицо делается бурым, потом неожиданно для нас подполковник улыбается.

- Кто же так докладывает? Четкости нет,

- Четкости? - еще находясь в первоначальном возбуждении, переспрашивает Иван. - А суть, самую суть доложил?

- Суть-то понятна. Дайте бинокль... Та-ак, правильно схвачено. Разведчику нельзя ошибаться. - Он достает из планшета карту и синим карандашом наносит условный знак. - Об этом надо доложить артиллеристам, они возьмут эту огневую точку на учет, - поясняет он нам.

Видимо довольный нашей работой, Шатров теперь стал более разговорчив. Он рассказывает о проливе, о рельефе прибрежной части полуострова, о крутых, скалистых берегах. Потом узнаем, что подполковник до войны служил в Бакинском пехотном училище, в начале войны командовал стрелковым полком в Крыму, оборонял Керчь и последним переправился через пролив на плоту, построенном из кузова автомашины и колес. Плот отнесло в море, и Шатров пять дней болтался там, пока его не подобрал наш сторожевой катер. Затем полмесяца он пролежал в госпитале и вот снова на фронте.

В блиндаж входит командир дивизии полковник Хижняков. За ним, осторожно отсчитывая ступеньки, спускается генерал, сопровождаемый двумя офицерами. Шатров сразу принимает прежний официальный вид и с достоинством докладывает генералу:

- Товарищ командующий, подполковник Шатров, начальник разведки дивизии. Ведем наблюдение за районом крепости Еникале, Замечены оборонительные работы и движения мелких групп противника.

Командующий, с воспаленными глазами, гладко выбритым лицом, подает Шатрову руку:

- Добро, добро... - И обращается к командиру дивизии, застывшему у стола в положении "смирно": - Видать, Хижняков, твои глаза хорошо работают. Но успокаиваться на этом нельзя. Наблюдать и наблюдать...

Он устало опускается на поданную лейтенантом табуретку и, видимо вспомнив прерванный по дороге разговор, несколько оживляется:

- Вчера поспорили с представителем Главного командования. Собственно, спора, как такового, не было. Он говорил, я слушал. Он, как и ты, Хижняков, утверждает, несмотря на сложность высадки десанта, все же основная трудность операции заключается в развитии успеха, в организации безостановочного продвижения наших войск в район Перекопа и затем в оказании помощи севастопольской армии. Конечно, бой в глубине обороны противника будет нелегким. Но я придерживаюсь другого мнения. Успешно высадим войска - и дальше у нас пойдут дела хорошо. Поэтому требую: изучать и изучать прибрежную часть полуострова, все внимание - высадке десанта. Надо вначале перепрыгнуть, а потом говорить "гоп".

- Это верно, товарищ командующий. Но можно перепрыгнуть и не сказать "гоп": ноги подломятся, застрянешь на плацдарме, а противник тем временем оправится от удара.

- Мрачные картины. - Генерал говорит тихо, медленно. Его глаза то загораются, то, блекнут. Мы, затаив дыхание, с любопытством рассматриваем командующего. Я впервые вижу настоящего генерала, и не в кино, а рядом: простой, самый обыкновенный человек. Его медленные движения, тихая, неторопливая речь вызывают симпатию к нему. Только непонятно, почему упорствует командир дивизии, что ему стоит согласиться с этим усталым человеком: ведь он командующий, все знает и, конечно, не может ошибиться.

- Вам известны данные авиаразведки? - чуть склонив на сторону голову, спрашивает генерал.

- Да, начальник штаба знакомил. По ним можно предположить, что гитлеровцы не ожидают нашего десанта.

- Вот, вот, - продолжает командующий. - Значит, главное - вцепиться в прибрежную часть, перепрыгнуть через пролив. А там нас никто не задержит. Для большей уверенности в успехе операции я приказал сразу же вслед за передовыми частями перебрасывать войсковые тылы. Имейте это в виду.

Генерал поднимается и с минуту смотрит на Шатрова.

- А вы что скажете?

- Товарищ командующий, мы готовы выполнить любой приказ. Но вот данные авиаразведки, на мой взгляд, как раз говорят о том, чтобы мы здесь больше уделяли внимания бою в глубине обороны немцев, организации взаимодействия, чтобы потом меньше тратить времени на эти вопросы...