Геннадий Моисеенко - Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет!

Так и шли эти два года – с постоянной сменой властей, с их белым террором, репрессиями и жестокостью. Когда в город периодически входили то войска белого генерала Май-Маевского, сменяемые анархическими отрядами батьки Махно, то Деникинское наступление захлестывало город.

А уже в 1920 году город захватили войска барона Врангеля. Красные партизанские отряды, сельские отряды самообороны, вместе с отрядами анархистов, не давали покоя белой гвардии.

А вместе с тем, тотальный белый террор нарастал. Под Акимовкой белые захватили госпиталь и уничтожили всех раненных. Та же судьба постигла молодого, 19-ти летнего комсомольца, токаря железнодорожных мастерских – Дробязко В.И., шедшего в разведку и попавшего в засаду.

Первый испуг белого террора прошел и по деревням и рабочим посёлкам как выход измученной, отринувшей церковь как слугу господ, но ещё православной души, прокатилось:

П. Моисеенко. В центре: солдат 46-го Бердянского запасного полка Императорской армии с семьёй. 1915–1916

Тогда махновские отряды ещё поддерживали Советы и действовали с отрядами красных партизан. И даже 3-я махновская бригада входила в состав, пришедшей с боями в Бердянск, 2-й Донской стрелковой дивизии Красной Армии и действовала в Бердянском уезде в районе села Новоспасовка.

Но это длилось не долго. В отрядах батьки Махно шел процесс расслоения, беднота присоединялась к Красной Армии, идущей в Крым на барона Врангеля. Тогда, в 1920 году, отряды Врангеля переправились через Днепр в районе Александровска и Никополя, а кулацкие отряды под черными знаменами уходили в степь и начинали громить и вырезать Советы, нанося серьезный урон крестьянству, которое все больше и больше поворачивалась лицом к большевикам.

И я понял боль и отчаяние моих предков при одном упоминании белого движения. Понял всё, когда в архивах отца, я нашел записи о том, что на особом совещании при главнокомандующем белой армии, был создан свод законов, от 26.08.1919-го года. В этом своде законов было сказано: «Об уголовной ответственности участников установления Советской власти». А в реальной практике эта уголовная ответственность несла только одно – расстрел.

И со всей отчетливостью мне стало ясно, что несла народу военно-полицейская диктатура белого движения. И этих репрессий, этого белого давления крестьянство не выдержало и перешло к повсеместному восстанию, кулацкая часть которого продолжалась даже после прихода большевистских отрядов.

Политика умиротворения среднего крестьянства в этом громадном крестьянском движении, проводимая партией Большевиков, давала себя знать. Дедушка ушел с войсками Красной Армии на Крым, но скоро вернулся после контузии и работал в Бердянском Совете по организации предприятий общественного питания, используя свою вторую армейскую специальность, которой его обучили в Царской армии для обслуживания господ офицеров.

Дробязко В.И., 1919 г.

Бабушка продолжала работать на заводе, и была активной прфсоюзницей. Так и вырос Отец, шествуя рядом с матерью на демонстрациях, с красными знаменами, распевая песни: «Мы синеблузники! – Мы профсоюзники!» и революционные песни Красной Армии, вместе с вернувшимися с Крыма бойцами, овеянными славой побед в боях за Каховку, Перекоп и Чонгар, где им удалось наголову разбить Врангелевские войска. Кричали – «Ура» на собраниях в профсоюзных клубах, под кумачовыми лозунгами, на которых красовались слова Ленина:

«Одна из самых блестящих страниц в истории Красной Армии есть та полная, решительная замечательно быстрая победа, которая одержана над Врангелем».

И под влиянием этой победы, решившей окончательный переход среднего крестьянства на сторону большевиков, часть кулацких махновских отрядов уходила вместе с Махно в Польшу. А к концу 20-го года Наркоминдел уже требовал его выдачи у Польских властей, опираясь на решение Верховного Ревтрибунала Украины – о привлечении Н. Махно к уголовной ответственности.

Дедушка продолжал наведываться в своё родное село Новоспассовку, которое в 1939 году было названо Осипенко в честь знаменитой советской летчицы Полины Осипенко. Но это было гораздо позже, в период успехов Советской власти. А тогда, каждая поездка могла кончиться печально. И тяга к воспоминаниям молодости, да и необходимость привезти продуктов, не лишних в те тяжелые годы, могли окончиться катастрофой. Наезды махновских отрядов, которые разгромили сельский Совет, в январе 1921 года, заменивший вырезанный ими же Ревком, и перенос в это село на некоторое время штаба махновских отрядов, не предвещал ничего хорошего.

Этот период остался в подсознании отца и особенно бабушки надолго, когда одно упоминание белой гвардии, да и махновцев, вызывало возмущение. И уже гораздо позже – в 1958 году, когда была издана поэзия Марины Цветаевой, а я увлекся её стихотворной символикой и в моих руках появились, в перепечатках, её стихи о Белой гвардии, бабушка не выдержала моего увлечения и со слезами отхлестала меня, уже взрослого парня, лозиной, со словами:

И всхлипывая от обиды, как я мог этого не понять, приговаривала:

Так и угас у меня всякий интерес к этой цветаевской поэзии.

Только уже в перестройку и реформы удалось черных коршунов представить белыми лебедями, когда ушло поколение, познавшее их «лебединый» клекот на своей шкуре.