Стивен Ребелло - Хичкок. Ужас, порожденный «Психо»

Большинство основных знатоков литературы отвергли «Психо» как жанр. Раймонд Чандлер так характеризовал детективных писателей в статье 1944 года: «Как бы хорошо и со знанием дела ни писали они детективные романы, о них будет заметка всего в один абзац, в то время как особое внимание – и не меньше колонки – будет уделено любой третьесортной, плохо написанной, смехотворно надуманной истории о каких-нибудь сборщиках хлопка в южной глуши».

Однако такой современный писатель как Стивен Кинг сравнил три психологических романа Блоха («Шарф», «Мертвая голова», «Психо») с Джеймсом М. Кейном («Почтальон всегда звонит дважды», «Компенсация в двойном объеме», «Милдред Пирс»). «По-своему романы, написанные Робертом Блохом в пятидесятых годах, повлияли на американскую литературу почти так же, как романы Кейна тридцатых годов, где главный герой был внешне бесчувственный, но в глубине души добросердечный парень».

Если мерить «Психо» теми же мерками, к которым приучили читателей кровавые образы Стивена Кинга и Клайва Баркера, то теперь произведение выглядит как образец сдержанности. Но в 1959 году основные тенденции в литературе диктовали Микки Спиллейн и Агата Кристи. «Психо» появился как нечто, что Эдгар Аллан По и Уильям Гейнс, мастер ужасающих комиксов пятидесятых годов, могли бы предложить читателям, увлекшись идеями сексопатолога Крафта-Эбинга[10]. Можно сказать, что Роберт Блох придал сексуальную окраску и практически фрейдизировал американскую готику, по-новому оживив такие эффектные элементы, как скрипучий старый мрачный дом, грозовую ночь и сумасшедшую старуху, запертую в подвале. В это варево Блох добавил уединенный мотель и сексуально озабоченного алкоголика, живущего в страхе перед властной мамашей; типа, чье мутное сознание и увлечение таксидермией надолго могли бы заставить дрожать от страха обитателей особняков Саутгемптона.

Несмотря на протестующие вопли критиков относительно издевательств над их нежными чувствами, Блох практически упорядочил и сделал осязаемыми гораздо более отвратительные факты в деле Гейна[11]. Автор поясняет: «В моем романе, следуя теории Фрейда, я сделал Нормана Бейтса трансвеститом, совершающим убийства, нарядившись в парик и платье матери. К моему большому удивлению, я обнаружил, что настоящий убийца тоже надевал на себя кожу собственной матери. Я также узнал, что у него были амнезические галлюцинации и он совершенно ничего не помнил о своих преступлениях. Он был некрофилом и каннибалом. Занят, занят, занят! Он зациклился на своей матери, умершей двенадцать лет тому назад, но хранил ее комнату неприкосновенной все эти годы и был приверженцем традиций нацистских концентрационных лагерей смерти».

Именно когда Блох обнаружил сверхъестественное совпадение настоящего преступления и того, что он описал в своей книге, автор начал пристально всматриваться в зеркало, размышляя о себе. «Другими словами, – вспоминал Блох, – придумав своего героя, я очень близко подошел к настоящему человеку по имени Эд Гейн – и ужаснулся, почему я до этого додумался. В итоге последующие два года я брился с закрытыми глазами. Мне было противно смотреться в зеркало».

В середине февраля 1959 года агент Блоха Гарри Альтшулер разослал экземпляры «Психо» по киностудиям. Типичным оказался ответ сотрудника сценарного отдела Уильяма Пинкарда. 25 февраля он представил свое мнение «Парамаунт»: «Слишком отвратительно для кинофильма и довольно шокирующе, даже для закаленного читателя. Оригинально, никаких сомнений, и автор умно одурманивает читателя, не давая ему догадаться до самого конца, что мать злодея на самом деле всего лишь набитый соломой труп. Хорошо выстроенный сюжет, совершенно жуткий под конец и достаточно убедительный. Но для кинематографа недопустимый».

«Допустимый» или нет, но в апреле 1959 года агент Американской музыкальной корпорации Нэд Браун предложил Альтшулеру, не называя покупателя, 7500 долларов за права на сценарий. Блох вспоминал радостный звонок своего агента: «Когда я спросил, кто покупает книгу, он ответил: «Мне не сообщили». Я сказал: «Мы собираемся получить больше чем семь с половиной тысяч. Почему бы вам не попытаться увеличить сумму до десяти?». Альтшулер согласился, и 6 мая агент Браун в телеграмме предложил сумму в девять тысяч долларов. Литературный агент посоветовал Блоху принять предложение. «Гарри вернулся и сказал: «Больше не могу на них давить». Я ему ответил, что согласен, и подписал контракт, веря, что агенты должны знать о таких вещах. Мне прежде не доводилось иметь дело с киностудиями. Поэтому, по условиям контракта, «Саймон и Шустер» получили пятнадцать процентов, мой агент – десять, в результате чего мне осталось около 6750 долларов без уплаты налогов. В конце концов, как мне кажется, у меня осталось всего пять тысяч.

Приблизительно в то время, как Блох узнал, что его контракт с «Саймон и Шустер» не предполагал никаких бонусов или процентов от прибыли в случае продажи книги Голливуду, писатель пережил еще один удар. «Именно тогда, – вспоминал Блох, – я узнал, что «Психо» был куплен для мистера Альфреда Хичкока».

Почему Альфред Хичкок и «Психо»? Многие поймут ликование сравнительно незаметного писателя, когда он вдруг узнает, что самый знаменитый в мире режиссер ухватился за право экранизации его книги. Тем не менее даже для известного писателя сочетание «Психо» и мастера спенсера казалось странным. Весной 1959 года Альфред Хичкок держал в своих пухлых руках весь кинематографический мир. Став притчей во языцех на десятилетия, Хичкок зарабатывал до двухсот пятидесяти тысяч за фильм, плюс солидный доход с кассы. С 1953 года, после нескольких ухабистых лет в «Уорнер Бразерс», Хичкок и его свита заседали в сучковатом, обшитом еловой доской здании «Парамаунт» по адресу 5555, Мелроуз авеню, Голливуд.

«Парамаунт» дал Хичкоку карт-бланш на выбор истории для экранизации, сценариста, состава актеров, редакцию и рекламу любого проекта стоимостью до трех миллионов долларов. Студия настолько была заинтересована в услугах режиссера, что они даже передали ему крайне выгодные права на «Окно во двор», «Неприятности с Гарри», «Человек, который слишком много знал»[12] и «Головокружение» после выхода фильмов на экран. Неудивительно, что директор студии «Парамаунт» написал своему коллеге в «Эм-джи-эм», когда Хичкок снимал «На север через северо-запад» в 1958 году: «Фактически «Парамаунт» функционирует как его собственная студия».

В конце весны 1959 года Хичкок торопился закончить к июлю съемки фильма «На север через северо-запад», бюджет которого составлял три с лишним миллиона долларов. Это цветной фильм, приключенческий, с участием Кэри Гранта, Евы Мари Сэйнт, Джеймса Мейсона и Горы Рашмор[13], по занимательному сценарию Эрнеста Лемана, в котором есть и шпионы, и микрофильмы, и секс. Разросшийся до самого крупнобюджетного проекта «Эм-джи-эм» в 1959 году (помимо «Бен-Гура»), фильм стал одним из самых популярных творений Хичкока. Но есть основания подозревать, что пятидесятидевятилетний мастер спенсера испугался своего блестящего настоящего и прошлого.