Иван Ласкин - На пути к перелому

Дня через два-три мы с болью узнали, что в новом ожесточенном бою комсомолец лейтенант Плотников был сражен пулеметной очередью врага.

Но вот новая угроза: артиллерийские наблюдатели доложили, что к рубежу обороны дивизии движутся три колонны пехоты. Они самое большее через час могли подойти к линии фронта. На таком удалении нанести удар по колоннам могла только артиллерия. Но в артиллерийском полку оставалось всего десять орудий. А было ясно, что подходившие резервы будут использоваться для развития наметившегося прорыва.

Мы снова обратились к генералу П. И. Батову за помощью. Нам было известно, что в его распоряжении находится особо секретный минометный дивизион РС. Тогда у нас реактивные установки еще не называли "катюшами", а об удивительных поражающих свойствах этого оружия ходили самые невероятные слухи. И мы попросили направить дивизион под Воронцовку, чтобы сделать один-два залпа.

Павел Иванович, всегда быстро принимавший решения, на этот раз помедлил, а потом спросил:

- А есть ли там для дивизиона подходящие цели? Ведь он используется главным образом для массированных ударов по крупным скоплениям живой силы.

Я доложил о трех приближающихся колоннах и о том, что через час они могут быть введены для развития образовавшегося прорыва обороны в направлении Воронцовки. Своим артогнем мы сможем накрыть толы" одну колонну. Батов тихо и с расстановкой сказал:

- Да-а, цели вроде бы подходящие. Хорошо, направляю к вам Черняка. Но вы сами-то видели работу эрэсов?

Я ответил, что пока не приходилось, и тогда генерал предупредил меня о том, что нужно подготовить людей, иначе после залпа может возникнуть паника и среди своих.

Минут через пятнадцать к нашему наблюдательному пункту подошла полуторка. Из ее кабины выскочил офицер в гимнастерке с черными петлицами, на которых виднелись по две шпалы. Это и был майор Черняк. Я показал ему три пехотные колонны, движущиеся к линии фронта. Черняк посмотрел на них невооруженным глазом, затем в бинокль и спросил, где проходит наш передний край. Узнав, что немецкие колонны находятся сейчас от него в полутора километрах, майор сказал огорченно:

- Пока мы изготовимся к пуску, немцы подойдут совсем близко. Бить нельзя, рядом свои...

Я стал убеждать его, что колонны еще очень далеко от переднего края, что они движутся медленно и что наши бойцы, укрытые в окопах, находятся в полной безопасности.

- Ну хорошо, - согласился Черняк. - По какой колонне бить?

- По средней.

- Но она ближе других к нашему переднему краю, давайте-ка накроем левую, что подальше.

- Но для нас опаснее средняя, - подсказал я майору. - Ведь она держит направление на участок, где немцы вклинились в нашу оборону. Если резерв успеет здесь войти в бой, то вся оборона дивизии может рухнуть.

Доводы, видимо, показались Черняку убедительными. Он еще раз посмотрел в бинокль на колонну, показал рукой район, откуда дивизион будет производить пуск, и, сев в машину, полным ходом помчался в тыл.

А 340-му гаубичному артполку был дан приказ накрыть огнем левую колонну.

Мы наблюдали за ходом боя под Воронцовкой, за подходом колонн врага и беспокоились о том, как бы они не развернулись до ударов Черняка.

В этот момент 340-й гаубичный артиллерийский полк накрыл огнем левую колонну, часть фашистов была уничтожена, остальные разбежались по полю. Мы опасались, что средняя колонна станет развертываться, и тогда "катюшами" придется бить правую.

Но тут же нам доложили: "Машины Черняка развертываются на позициях". Установки выстроились в цепочку и, как нам показалось, на малых интервалах друг от друга. Прошло минут пять-шесть. И вдруг раздался резкий, пульсирующий звук. Тут же над нашими головами зашелестели летящие реактивные снаряды. Мы хорошо видели полет почти каждого из них.

И вслед за этим в районе уже расчленившейся средней колонны гитлеровцев всплеснулось множество огневых вспышек, накрывших довольно большую площадь, и, словно частая барабанная дробь, послышались разрывы снарядов. Ввысь взметнулись густые клубы темно-серого дыма, постепенно расплывающегося по полю. Всюду на линии фронта сразу прекратилась стрельба, наступила оцепенелая тишина, - видимо, внимание всех приковал к себе массированный удар "катюш". А в районе позиций машин Черняка поднялось большое облако пыли или, может быть, белесого дыма. Можно было ожидать, что по ним противник сейчас же откроет артиллерийский огонь, но этого не случилось. Буквально через две-три минуты после пуска снарядов все машины отошли назад в укрытия.

Определить степень поражения колонны противника сразу было невозможно: все прижалось к земле.

Мы запросили по телефону командиров полков. Устинов вначале спросил, кто вел огонь, а потом ответил:

- Снаряды взрывались вблизи передовых окопов. Но даже на наблюдательном пункте чувствовалось, как дрожала земля. Да и звук разрывов снарядов непривычный, очень сильный, похожий на раскаты грома. Не знаю, как чувствуют себя наши ребята в окопах. Дайте время на выяснение результатов удара...

А через несколько минут командир полка доложил:

- Удар пришелся по центру продвигавшейся колонны противника, и до сих пор на поле не поднялся ни один человек. Всех будто бы корова языком слизнула.

Артиллеристы в свою очередь доложили, что две другие колонны рассыпались по полю.

О результатах удара дивизиона Черняка мы тут же доложили генералу П. И. Батову и попросили при необходимости прислать его еще хоть разок.

- Значит, хорошо помог вам Черняк, - удовлетворенно сказал Павел Иванович. - Рад. Но на большее не надейтесь: нет, к сожалению, снарядов...

* * *

Вечером 23 октября генерал Батов позвонил нам и предупредил, что со стороны Севастополя подходят резервы - Приморская армия генерала И. Е. Петрова. Нам необходимо крепко удерживать оборону до их подхода во что бы то ни стало. Мы попросили его дать нам хотя бы скромный резерв.

Павел Иванович сказал как отрезал: нет и не будет.

- Поищите резервы у себя, товарищ Ласкин. И учтите, что вам предстоит не только держать оборону, но и вместе с армией Петрова участвовать в нанесении контрудара.

В полученном вслед за этим приказе говорилось, что 172-й стрелковой дивизии с отрядом морской пехоты во взаимодействии с частями 95-й стрелковой дивизии следует восстановить положение, выйти и занять оборону по южному берегу реки Чатырлык{5}. Это был наш последний разговор с генералом Батовым на севере Крыма и последний его приказ 172-й стрелковой.

Через некоторое время выяснилось, что по приказу генерал-полковника Ф. И. Кузнецова в оперативную группу Батова дополнительно включалось пять дивизий, и она должна была вместе с подходившей Приморской армией нанести контрудар по противнику в направлении Воронцовки и устья реки Самарчик, сбросить его в Каркинитский залив и овладеть Ишуньскими позициями.