Михаил Воронецкий - Мгновенье - целая жизнь

Но в битве на Висле войска Красной Армии потерпели поражение и начали отступать. 18 марта 1921 года Советская Россия в Риге подписала мирный договор с Польшей.

Трудный 1924 год. Трудный, страшный горем, обрушившимся на партию и весь советский народ. Умер Ленин. Для Кона это горе еще и глубоко личное — потому что с самой первой встречи в Минусинске он любил этого человека. Именно его, Феликса Кона, посылает Центральный Комитет партии своим представителем на партийную конференцию Ульяновской губернии в год смерти Ильича.

Старый революционер, которому в этом году исполнится шестьдесят лет, здесь, в городе на Волге, особенно остро почувствовал душевную близость Ленина к народу. «Понимание масс, — думал Кон об Ильиче, — всех их болей и потребностей, интуиция, которая давала ему возможность видеть, как та или иная идея будет воспринята массами, умение понять сомнения масс и вдохнуть в них уверенность в своих силах, умение, которое было результатом непоколебимой веры в массы, — это то, что сделало Ленина гениальным провидцем. Он не только вмещал в себя дух миллионов людей, он сам миллион, потому что черпал свою душевную силу в миллионах и действовал через миллионы…»

Жителям Ульяновска долго помнилась фигура человека в длинном пальто и широкополой шляпе, ходившего по улицам и переулкам бывшего Симбирска. Феликсу Яковлевичу хотелось самому, не прибегая к расспросам местных жителей, выйти на Венец. Он знал, что так назывался край высокой горы, на которой раскинулся город. Владимир Ильич часто вспоминал Венец и в Сибири, и потом — в Швейцарии.

На своем веку Кон видел не только Вислу. Он жил долгие годы на самых величайших реках Сибири — на Лене и Енисее. Он пересекал и Волгу, но выше, где она по ширине такая же, как Лена и Енисей в среднем течении. Но то, что он увидел здесь, поразило его. И невольно подумалось, что, не зная как следует Волги, нельзя понять душу великого русского народа, с незапамятных пор обжившего ее берега!

…Зал переполнен. Помимо делегатов присутствует весь партийный, комсомольский, хозяйственный актив города и губернии. На трибуне — Феликс Кон. Кое-кто видит ого не впервые: встречали на съездах, конгрессах. Он по-прежнему строен, потому что годы и лишения не в силах превратить его в согбенного старика. Серебряная с чернью борода аккуратно подстрижена. На нем черный тщательно отутюженный костюм, жилет, галстук, у него могучая с проседью шевелюра, лучатся ярко-синие глаза, в правой руке он держит очки, сильными пальцами левой держится за край трибуны.

— Товарищи! — говорит он голосом признанного всей страной оратора. Твердый голос его звучит под сводами зала как клятва. — Товарищи! Мы собрались в дни, когда осиротела наша партия, когда не стало великого вождя… Когда умер Маркс, старый Энгельс сказал: «Маркса нет, нет человека, к которому стекались со всего света революционеры за руководством и советом. Нет Маркса — осиротел рабочий класс. Нет Маркса, — продолжал тогда старый Энгельс, — но есть марксизм». Мне сегодня довелось сказать то же самое и о Ленине. Мы должны сказать: Ленина нет, но рабочий класс идет указанной им дорогой! Ленина нет, но есть ленинизм. Ленина нет, но есть созданная и выпестованная Лениным Российская Коммунистическая партия!..

Феликс Яковлевич Кон прожил свой век необыкновенно напряженно. Жизнь его невозможно было вместить в рамки небольшой художественно-документальной повести, последнюю страницу которой мы только что закрыли. Читатель познакомился с героем в бурные годы его революционной деятельности. В последнюю треть жизни Кону, уже умудренному богатым и разнообразным опытом, довелось на практике осуществлять то, за что он самоотверженно, целеустремленно и последовательно боролся вместе с товарищами почти четверть столетия.

В 17 лет, пишет Ф. Кон, «я готов был идти на бой со всем миром лжи и лицемерия, обиды и неправды, со всем миром горя и неволи… Я не ставил себе вопроса „что делать?“. Для меня этот вопрос не существовал». Нравственное озарение выливалось в социальный протест, звало «от ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови» перейти «в стан погибающих», открыть перед ними причины гнетущего их рабства, открыть им глаза на ту силу, которая в них сокрыта, разбудить эту силу «… тогда… тогда… тогда… великое дело будет сделано: рухнет в пропасть царство неправды и рабства, а над землей воссияет яркое солнце свободы…».

Для большинства выходцев из состоятельных слоев участие в борьбе было, увы, лишь эпизодом, пылким порывом мятежной юности. Кон в своем выборе был последователен. В 17–18 лет, когда человек по-настоящему определяется, созревает как член общества, с четкими морально-этическими ориентирами, с понятием о долге, юный гимназист вступил в социалистический кружок. Первокурсником он основал кассу помощи нуждающимся студентам, чем навлек на себя гнев ректора.

За юношей, уже членом партии «Пролетариат», закрылись ворота страшной тюрьмы — Варшавской цитадели. К тому времени была закончена его первая агитационная брошюрка «Безработица», которой он немало гордился. Чуткий к чужой беде, он сумел понять и доказать в ней аморальность эксплуатации, недопустимость попрания достоинства человека труда. Будучи убежден в своей нравственной правоте, он говорил на суде об одном из главных мотивов, приведших его к идее социализма: «Меня не мог не поразить вид изголодавшейся, истощенной массы рабочих, выгоняемых на мостовые Варшавы… Все эти явления вызвали у меня недовольство существующим порядком… ныне прокурор требует для меня смертной казни. Защищаться я не желаю и ожидаю своей судьбы с сознанием исполненного долга».

Всю жизнь Ф. Кон оставался верным идеалам и ценностям тех лет. «Очень впечатлительный, искренний, хороший товарищ, преданный делу, способный на самые большие жертвы», — писал Лев Дейч. Кон в суровое двадцатилетие каторги и ссылки много сил отдавал тому, чтобы поддержать и облегчить участь своих товарищей. Он был душой организации, собиравшей средства для побегов, обеспечивавшей беглецам временный приют, имевшей связи во многих городах Восточной Сибири.

В эмиграции Ф. Кон работал в Краковском союзе помощи политзаключенным. В этом союзе состоял В. И. Ленин, а Н. К. Крупская была его активным членом. Перебравшись с началом мировой войны в Швейцарию, Ф. Кон возглавил бюро касс помощи эмигрантам. Секретарем бюро стала Н. К. Крупская. После Февральской революции был создан комитет для возвращения политэмигрантов в Россию. Феликс Яковлевич вошел в его исполнительную комиссию. Первая партия политэмигрантов во главе с Лениным прибыла в Петроград в апреле 1917 года. Следом выехал и Кон.