Михаил Филин - Арина Родионовна

390

Ульянский. C. 54.

В литературе о няне поэта встречается и другое, впрочем, не слишком распространённое, мнение.

С некоторых пор во Всероссийском музее А. С. Пушкина в Царском Селе находится портрет пожилой простолюдинки, выполненный маслом в первой трети XIX века неизвестным художником арзамасской школы Р. А. Ступина. Касательно данного холста Н. И. Грановская пишет: «Портрет этот, по преданию — изображающий Арину Родионовну, отыскался совсем недавно, в 1956 г., в коллекции Татьяны Александровны Крюковой, старшего научного сотрудника Музея этнографии народов СССР. До неё он принадлежал К. М. Корнилову, инспектору народных училищ г. Арзамаса. Портрет в семье Корниловых (коренных жителей Арзамаса) передавался из поколения в поколение как портрет няни Пушкина Арины Родионовны. <…> Имя няни Пушкина со второй половины 1820-х годов, после михайловской ссылки Пушкина, стало широко известным благодаря стихам Пушкина и Языкова. В это время могли быть написаны её портреты, которые до нас не дошли, затерялись или, как этот портрет, потеряли точную и несомненную атрибуцию…» (Грановская. С. 29).

Хотя доводы Н. И. Грановской и её сторонников лишены должной убедительности, мы всё же воспроизводим предполагаемый «арзамасский» портрет няни в нашей книге.

Ходасевич.

PC. 1874. № 2. С. 394. Заодно с Пушкиным «самым учтивым образом» отказали в причислении к действующей армии и князю П. А. Вяземскому.

Непомнящий В. С. Пушкин: Избранные работы 1960–1990-х гг. В 2 т. Т. 2: Пушкин. Русская картина мира. М., 2001. С. 187. Выделено В. С. Непомнящим.

ПВС-2. С. 62.

Пушкин. Письма / Под ред. и с примеч. Б. Л. Модзалевского. Т. II: 1826–1830. М.; Л., 1928. С. 288.

Павлищев. С. 96.

Сандомирская В. Б. Рабочая тетрадь Пушкина 1828–1833 гг. (ПД № 838): История заполнения // ПИМ. Т. X. Л., 1982. С. 243.

Позже даже возникла легенда, будто Арина Родионовна не смогла ужиться с ним, возвратилась в сельцо Михайловское, где вскорости и умерла.

Цит. по: Долдобанов. С. 322.

Павлищев. С. 96.

Характеристика князя П. А. Вяземского; см. его письмо жене от 22 марта 1828 года (ЛH. Т. 58. М., 1952. С. 72).

ПВС-1. С. 44.

Месяцослов (sic! — М. Ф.) на лето от Рождества Христова 1828, которое есть високосное, содержащее в себе 366 дней, сочинённый на знатнейшие места Российской Империи. СПб., 1827. С. 28, 31.

Санктпетербургские ведомости. 1828. 31 июля. Первое прибавление. С. 868.

Анненков. С. 6.

Ульянский. С. 65.

Непомнящий. С. 129.

Первые публикаторы маргиналии В. Е. Якушкин, Н. О. Лернер и М. А. Цявловский полагали, что Пушкин написал иную дату, а именно — «25 июня». «Это делало правильность понимания записи поэта подозрительной», — резонно отметил А. И. Ульянский, который предложил иное прочтение пушкинской строки — «25 июля» (Ульянский. С. 61, 66).

Той же особе посвящено и стихотворение барона А. А. Дельвига «Фани» (1819).

Там же. С. 66.

На самом деле она скончалась на 71-м году жизни.

Этому же священнику выпало отпевать в январе 1831 года и барона А. А. Дельвига.

Ульянский. C. 64–65, 113.

Там же.

Там же. С. 65, 114.

Их реакция на известие о смерти «няньки» нам неизвестна. В сохранившемся письме родителей дочери Ольге Сергеевне от 5 сентября 1828 года из Михайловского нет ни слова об этом печальном событии. А в Петербург И. О. и С. Л. Пушкины возвратились лишь в октябре.

ЛН. Т. 16–18. М., 1934. С. 774.

Подробнее об этом рисунке рассказано в главе 2.

Грановская. С. 28–30.

Так датирует их, к примеру, авторитетный исследователь рисунков поэта; см.: Жуйкова. С. 76 (№ 111).

Старк В. П. Новые пушкинские адреса в Петербурге // ВПК. Вып. 26. СПб., 1995. С. 184.

См., напр.: Долдобанов. С. 400.

ЛН. Т. 58. М., 1952. С. 82.

В «Записках А. О. Смирновой», напечатанных её дочерью О. Н. Смирновой в «Северном вестнике» (1893–1894) и отдельным изданием (СПб., 1895), сообщается, будто император Николай Павлович также узнал о горе Александра Пушкина и говорил с ним «о его бедной Арине Родионовне. (Она тогда умерла, и поэт очень жалел её.)». В ходе этой беседы Пушкин по просьбе царя дважды прочёл стихи «о своей бабушке и старой няне» — и государь пришёл от них в восторг: «Какие восхитительные, мелодичные стихи!» (Записки А. О. Смирновой, урождённой Россет: С 1825 по 1845 гг. М., 1999. С. 68–69). «Записки А. О. Смирновой» издавна имеют в научном мире весьма сомнительную репутацию, однако некоторые учёные полагают, что если даже О. Н. Смирнова и взяла некогда грех на душу, то в основе сочинённого ею текста всё-таки лежат подлинные дневниковые записи матери, Александры Осиповны. Не углубляясь здесь в изучение крайне запутанного вопроса о степени подлинности апокрифа, отметим, что конкретный фрагмент мемуаров — о царе и пушкинской няне — выглядит неправдоподобно.

Прозвище, данное H. М. Языкову родными и друзьями.