Александр Самойло - Две жизни

Излишне говорить, какое впечатление произвел на меня этот рассказ маршала.

Получая ордена, которыми награждала меня советская Родина, я всегда думал о Ленине, который в свое время сказал, что без военспецов не могла быть создана Красная Армия. В словах великого вождя-высшая награда скромному труду тысяч офицеров и генералов, перешедших, как и я, на службу революции.

Оставляя в 1948 году ряды родной Советской Армии, я с удовлетворением видел, что дело защиты светлого будущего советского народа уже приняло на свои могучие плечи новое поколение офицеров и генералов, которые с еще большей славой пронесут свои боевые знамена сквозь любые бури и грозы во имя полного торжества коммунизма — эпохи, в которой грядущим поколениям человечества не придется уже опасаться войн!

С выходом в отставку кончилось мое активное служение Родине и народу, в чем состоял главный смысл моего существования. Мне оставалось, говоря языком прощального приказа по академии, пользоваться «заслуженным отдыхом» и размышлять о прожитых годах.

С этой целью я и предпринял настоящие воспоминания.

С особым чувством я воспринимаю теперь элегическую грусть этих мудрых, с детства знакомых строк. Старость моя не отяжелена для меня ни какими-либо неблагоприятными обстоятельствами личной жизни, ни условиями общественного характера.

Легко и со спокойной совестью доживаю я свой век, и многое облегчает мне в высшей степени бремя старческих лет.

Вот за машинкой сидит Анна Сергеевна, моя жена — спутник стольких лет моей жизни. Она тоже постарела, но еще достаточно бодра, чтобы хлопотать по дому, печатать мои воспоминания. С ней сердечно делили и делим радости и невзгоды в личной и общественной жизни. Как это помогало работе, каким теплым светом это наполняет жизнь.

Вот вернулась из редакции «Вечерней Москвы» моя дочь Кира. Она работает там с давних пор. Я не слышу голосов ни ее, ни жены, ни внучки Тани, но мне приятно видеть их оживленные лица.

Было и много горя в нашей семье. В 1926 году, едва кончив университет, моя старшая дочь вызвалась сопровождать на юг свою заболевшую подругу и в дороге попала под колеса поезда, лишилась ноги. Позже, работая в институте физики, она заболела и вскоре умерла, едва достигнув тридцати лет. Погибла при выполнении гражданского долга и ее дочь Оля, будучи уже студенткой первого курса университета.

Как ни тяжело мне — отцу и деду — вспоминать об этом, я всегда с гордостью думаю о патриотической чиcтоте юных и родных мне сердец, не пожалевших себя во имя общего дела.

Когда теперь в. раздумье оглядываешься назад, вспоминаешь свой большой жизненный путь и видишь неизмеримо широкую поступь народа к светлому будущему коммунизма, сердце, выдержавшее столько испытаний, наполняется такой радостью, что кажется, будто оно совсем и не состарилось за мою вот уже почти девяностолетнюю жизнь.

«Не знать, что было до того, как ты родился, значит, остаться навсегда ребенком». — Цицерон.

См. А. Кащенко. Историчне оповидання про гетьмана казацького Самийло-Kiшкy, Катеринослав, 1917.

Победоносцев, профессор-юрист, один из учителей Александра III, фанатик идеи «самодержавия, православия и народности». Вместе с Катковым редактировал газету «Московские ведомости». Горячим сторонником его был Суворин, редактор «Нового времени». Все они поддерживали дворянско-бюрократический режим. Тотчас после манифеста 17 октября 1905 года Победоносцев ушел в отставку, передав пост главы духовного ведомства князю Оболенскому.

Стыдно сказать!

«Имеют глаза, но не увидят».

«Наши желания являются предчувствием заложенных в нас способностей; они предвозвещают то, что мы сможем осуществить». — Гете.

«Жребий брошен». — Светоний, Цезарь.

В своих воспоминаниях, опубликованных в 1957 г., М. Д. Бонч-Бруевич пишет, что я, как и он, кончил Межевой институт. Это не соответствует действительности.

«Строгая военная жизнь» («по-военному»).

Намек на бывшее тогда выражение «ходить в кусты», означавшее грешить против 7-й заповеди.

В данном случае речь шла о прусских офицерах. Впрочем, известен рассказ о Петре I, приказывавшем: если встретишь разговаривающими двух фендриков, разгоняй их батогами, «понеже ни о чем путном они говорить не могут».

«Посол — это доблестный человек, посылаемый за границу обманывать во имя интересов своего государства».

Охотничьей командой называлась труппа офицеров и солдат, которые добровольно согласились выполнять самые опасные поручения, главным образом разведывательного характера.

«Лишь преодолевая трудности, можно достичь вершин».

«Последний смертельный удар» (освобождающий от страданий). Вероятно, возникновение термина находится в какой-то связи с обычаем в древнем римском колизее, где император опускал большой палец руки вниз, давал гладиатору-победителю знак покончить последним ударом страдания поверженного «противника».

«Практика — лучший учитель».

«История существует независимо от того, одобряем мы ее или нет».

«Нарезные пушки».

Кулябко был в это время начальником жандармского охранного отделения в Киеве. Позже получил назначение комендантом Царского Села. Вспоминаю происшедший с ним интересный случай: приговоренный, как чахоточный, врачами к близкой смерти, Кулябко бил вскоре тяжело ранен арестованным революционером в грудь навылет. Эта пуля спасла его: пробив больное легкое, она остановила развитие болезни.

«Моменты» — насмешливая кличка офицеров Генерального штаба, бывшая в большом коду в широких кругах армии.