Александр Судоплатов - Дневник

– Вторая! Ложись!

Легли за бугорок. Как раз на меже, на сухой бурьян, покрытый снегом. Спустили с предохранителя. Какая-то группа всадников, человек 40, мчится со стороны красных по фронту к нашему правому флангу.

– По кавалерии… двенадцать… – пронеслось по цепи.

Протянулись руки к прицелу, нервно задвигали хомутик прицела и замерли.

– Рота-а-а! Пли!

Грянул залп, защелкали затворы.

Кто-то выстрелил еще раз. Другой, третий – и пошла беспорядочная стрельба. Пулеметы заливались справа и слева. Всадники рассыпались и начали поспешно удирать. Красные открыли огонь, над нами засвистели пули, но красные шли. Все ближе и ближе.

Наши отчаянно стреляют. Не знаю, чем я разрезал руку, вероятно, когда вставлял обойму, и не почувствовал. Красные легли. Слева отчаянный бой, и однажды раздалось «ура!», кто кричал, наши или они, не знаю. Вдруг над нами с нашей стороны провизжал снаряд и разорвался между нами и красными.

– Ребята! – радостно крикнул кто-то. – Пятая батарея бьет, полковника Думбадзе[42], сейчас красные будут драпать!

Сзади нас всё летели и летели снаряды. Они рвались то впереди, то позади цепи красных. Вдруг один ахнул прямо в гущу их пехоты. Там закопошились и приникли к земле.

«Бум, бум, буууух! бум, бум, ууух! Бум, бум!» – беспрерывно гремит 5-я батарея. А в антрактах выстрелов заливаются наши и красные пулеметы и щелкают ружья. Батарея на секунду смолкла. И вдруг залп, и четыре букета шрапнели низко остановились над цепью красных и не успели растаять, как новый залп и новых четыре букета. Уже не букеты, а ползет белый дым. Батарея открыла ураганный огонь. Красные закопошились и вдруг понеслись к Ростову, часть так и не поднялась с земли, а батарея все гвоздила и гвоздила.

Вдруг вся цепь красных начала уходить врассыпную и бегом.

– Ураааа! – раздалось справа.

– Ураааа! – подхватила наша рота и бегом понеслась вперед.

– Ура-ура!

Справа, обгоняя нас, неслась за красными конница генерала Барбовича[43].

Добежали до места, где лежали красные. Несколько убитых и раненых. Наши уже снимали с них шинели. Один был жив, но было притворился убитым. Другой раненый кричал: «Братцы, не раздевайте, я офицер!» Вдруг взвизгнул снаряд и разорвался позади нас, другой, третий. Один разорвался уже около. Кто-то застонал.

– Ура! Ура! – кричали все и неслись вперед.

– Вторая, назад! – вдруг закричало сзади несколько голосов.

Рота остановилась. «Что такое?»

– Приказано на место! – кричал прискакавший на взмыленной лошади ординарец.

Повернули кругом. Снаряды яростно рвались вокруг нас. У Батайска соединились все роты и вошли в Батайск. У нас один тяжело ранен осколком в живот. В 1-й роте 3 раненых и 1 убит. До вечера красные обстреливали Батайск.

Ночью пошли к соседу красть солому, так как у нашего хозяина нет топлива. Натопили печь докрасна и легли спать.

11 января. Пришло пополнение. Сегодня спокойно. Перед вечером красные было постреляли. Один снаряд разбил третью хату от нас. Убита вся семья. Занимались. В роте у нас человек 100. Получил ботинки – английские. Голенища от сапог отрезал и натягиваю на ботинки.

12 января. Был ночью дневальным. Ну и мороз. Нельзя выстоять полчаса, чтобы не забежать погреться. Фельдфебель передал, что завтра идем под мост в заставу на целую неделю.

13 января. Сегодня сидим под мостом в заставе. Взял с собой дневник. Мост версты полторы от Батайска в сторону Ростова. Взорван нами. Ферма упала, а по ней пустили товарные платформы, которые целою цепью висят на ферме. Это чтобы хуже было починить. Под мостом к быку, в нашу сторону сделан из бревен и досок навес, прикрыт соломой и землей. Здесь сидим мы, застава. Один взвод, другой взвод в заставе на водокачке, правее в двух верстах. В заставе железная печка и телефон. Пока печку топишь, тепло. Чуть прекратил топку – адский холод. В заставе живет кот – Буденный, неизвестно чей. Он все время спит у печки или сидит на телефонном аппарате. Топим печь докрасна. Шпал много. Ломаем разбитые вагоны. Греем чай и пьем целый день. С нами два пулемета: «Максим» и «Люис». «Люис» на дворе, а «Максим» таскаем то на двор, то внутрь, чтобы вода не замерзала[44]. Наверху дежурят 2 часовых, наблюдая в сторону противника. Перед мостом у речушки сделаны окопы и деревянные бойницы, впереди которых тянется проволочное заграждение. В заставе не особенно хорошо, так как приходится все время быть в шинели с подсумком с патронами. Спать приходится нерегулярно, то днем, то ночью. Выходишь на пост часто. В общем, жизнь скотская.

14 января. Сегодня ночью подняли тревогу. 5 человек из 1-го батальона пошли с офицером в разведку. Солдаты ушли к красным, уговаривая и офицера идти с ними. Офицер вернулся, а его солдаты ушли. Днем была орудийная перестрелка, подходил красный бронепоезд, но наши батареи его отогнали. Мороз страшный, такой зимы я еще не видал. Печь топим вовсю, хорошо еще, что красные не наступают.

15 января. В 9 часов утра показались красные у нахичеванской переправы. Началась орудийная стрельба. Сильный отряд конницы Буденного пошел на Хомутовскую. Наша конная сотня, стоявшая в хуторе Шматове (правее Батайска), отошла в Батайск, несколько колонн пехоты шли по линии железной дороги к Батайску. Очевидно, красные решили взять Батайск. Наш полк выходил на позиции. Нам приказа никакого нет – очевидно, останемся в заставе. Вся застава была наруже, наблюдаем бой. Полк уже рассыпался, началась стрельба. Тихий просился в бой. Ему не разрешили, но он сам «смылся». Бой закипел жаркий. Пули яростно свистали над мостом, уже несколько с визгом рикошетировали о бык моста. К нам подходил бронепоезд красных. Снаряды наши и его с воем несутся через мост. Начальник заставы стоит на мосту, у него бинокль, и ему отлично все видно. Он оттуда передает результаты боя.

– Наши отходят! – говорил он, очевидно волнуясь.

– Левый фланг почти бежит. Ой! Ой! Кавалерия красных уже в Койсуге. В ружье!..

Мы и так готовы. Все волнуются.

Заметно волнение всех. Слышны отдельные фразы:

– Это в районе второго полка!

– Что же наша пятая батарея полковника Думбадзе?

– А вот же она, бьет, видишь, по Дону!

– Хорошо! Бьет, а на левом фланге наши бегут!

– А тут вторая батарея.

– Да что толку. Это г…… батарея!

Второй полк слева действительно отступал. Второй полк у нас был ненадежный. Командир был неважный, полковник князь Гагарин[45]. Красные уже были на линии нашей заставы и заходили в Койсуг. То есть заставу обходили. Мы с насыпи открыли во фланг огонь. Начальник заставы у телефона. Нам приказано быть на мосту. Пулемет наш строчит ленту за лентой. Признаюсь, у меня душа ушла в пятки. Бой шел уже в Койсуге, а может быть, и в Батайске. Наш полк лежал за проволочными рогатками справа от нас и отбивался от красной пехоты. К нам подходили самурцы. Они были в дивизионном резерве. В Койсуге кипел бой. Пулеметы строчили, как будто кипит котел воды. Начальник заставы передает, что из Каяла грузятся нам на помощь корниловцы. Вдруг он радостно закричал, бросая трубку:

– Господа! Сейчас на правый фланг пошла конница Барбовича!

Настроение у всех поднялось.

– Красные отходят!

Оглянулся. Действительно, наш полк шел правильными цепями вперед. Через полчаса и из Койсуга начали отступать. Взяли пленных. К 4 часам роты вернулись в Батайск. Пришел Тихий, он отморозил в цепи палец на ноге. «Теперь не скоро двинутся, – говорили солдаты о красных, – дай очухаться им!»

Вечером пишу сегодняшнее событие и размышляю о том, где бы выдрать бумаги. Тетрадь кончается. Телефонист обещает достать. Мы с ним подружили. Он уговаривает перейти к ним в команду связи. Подумаю.

17 января. Ночью ушла к красным наша разведка. Офицер, бывший с нею, едва вырвался, тащили с собой. Выдали обмундирование. Пояс английский и подсумок. Мороз градусов 20. Орудийная перестрелка.

18 января. У нахичеванской переправы заметно скопление красных. Наша «Канэ»[46] их разогнала. Интересный случай был сегодня ночью. К нам прибежало двое офицеров из плена (концентрационного лагеря в Ростове). Они были не уверены, что в Батайске белые, так как в Ростове несколько дней циркулирует слух, что Батайск занят красными. Однако они днем высмотрели, где большевистские заставы (получив разрешение в город), а ночью двинулись. Подошли к проволочным рогаткам Батайска, ожидают оклика наших часовых – ни звука. Входят в Батайск – значит, в Батайске красные, решили они. Подходят к одной хате. В хате слышны голоса. «Солдаты», – решили они. Но кто? Постучали. Выходит баба. Они сразу ее за горло, чтобы не кричала. «Говори, кто у вас, белые или красные?» Она перепугалась, упала на землю и прохрипела: «Белые». Однако не поверили. Вошли в хату. В хате публика без погон. Кто они, белые или красные? А те в свою очередь перепугались. Кто это явились, белые или красные? Пятиминутная пауза, и наконец все выяснилось. Смех. Беглецов отправили в штаб дивизии.