Майкл Мэлоун - The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире

Из воспоминаний Сигела: «Мы работали до темноты. По мере того как дни становились короче, то же самое происходило с нашим рабочим днем. На улице была опора линий электропередачи, к которой мы подсоединяли провода, так что, по крайней мере, мы могли делать раскрой и подобные вещи. Я помню Вика Гринича той осенью – в перчатках, шарфе, шляпе и с трубкой, с обогревателем, присоединенным к линии».[4]

Так было, когда Рок и Койл приехали впервые. Что удивительно, они не убежали сломя голову. Они – просто чудо – увидели в этом возможность опробовать новую инвестиционную модель, которую они разработали: Hayden, Stone & Company в этой модели не являлась прямым инвестором, она была бы посредником между корпоративными инвесторами и этой новой командой. Как вспоминал Джей Ласт: «Арт сказал: «Вот что произойдет: вы создадите свою собственную компанию». Мы были поражены. Тогда ведь не было концепции финансирования группы, подобной нашей. Hayden/Stone согласилась найти нам кредитора… На самом деле это было началом венчурного капитала».[5]

В последующие недели Кляйнер и Рок совещались и пришли к списку тридцати потенциальных инвесторов новой компании. Сегодня этот список, который все еще находится в картотеке Рока, кажется смешным: он включал в себя компании вроде United Shoe, North American Van Lines и General Mills.[6] Но, опять же, они прокладывали новый путь, почти беспрестанно работая. И хотя сегодня это кажется очевидным, тогда двое молодых людей были ошарашены и огорчены, когда им отказали все тридцать.

Но Рок хотел попробовать еще с одной компанией. Это была Fairchild Camera & Instrument, сорокалетний бизнес, добившийся успеха в аэрофотографии и инновационных аэропланах. Основатель компании, Шерман Фэйрчайлд, сам по себе был легендарным любителем рисковых предприятий. Можно сказать, прототип сегодняшних предпринимателей в области высоких технологий. Вполне вероятно, что он увидел в восьми родственных душах себя и потому решил их профинансировать.

Даже больше того: он увидел потенциал Роберта Нойса. Позднее он скажет, что именно пылкая и мечтательная презентация Нойса его видения будущего транзистора была тем, что убедило его инвестировать. Как Нойс объяснил (и Фэйрчайлд поверил), если использовать кремний в качестве подложки, базы для транзисторов, то новая компания получит доступ к одной из первичных субстанций. Огонь, земля, вода и воздух – вот эти субстанции, эти, по греческим философам со времен Сократа, первичные элементы вселенной.

Нойс сообщил Фэйрчайлду, что эти базовые субстанции (в данном случае – песок и металлическая проволока) сделают стоимость материальных затрат на следующее поколение транзисторов близким к нулю, что весь мир заинтересуется производством и что Фэйрчайлд выйдет победителем. Более того, Нойс объяснил, что эти новые дешевые и мощные транзисторы сделают потребительскую продукцию и бытовые приборы настолько доступными, что вскоре станет дешевле выкинуть старые и купить более мощные новые, чем их чинить.

Теперь можно с уверенностью сказать: Нойс был провидцем. В одной этой презентации, проведенной в 1957 году, он не только точно предсказал будущее электроники на следующие полвека, но также дал представление о том, что впоследствии станет известно как Закон Мура. Покоренный Нойсом владелец Fairchild Camera and Instrument на инвестиции решился. Сумма всех инвестиций Шермана Фэйрчайлда в эту новую компанию составила полтора миллиона долларов. Официально ее владельцами стали Вероломная Восьмерка и Hayden, Stone & Company, но у Шермана было право выкупить ее по прошествии пяти лет. Маленькая новая фирма получила название Fairchild Semiconductor и стала филиалом FC&I.

Как сказал Джей Ласт: «Мы не понимали в то время исторического значения того, что мы делали… Слава Богу, Шокли был параноиком, иначе мы все еще сидели бы у него».[7]

С деньгами Фэйрчайлда команда всерьез взялась за работу. Сначала Кляйнер, как человек, связавший команду с Фэйрчайлдом, официально стал отвечать за финансы молодой компании. Но Кляйнер, один из самых добрых людей в истории Кремниевой долины, не был прирожденным руководителем. Им был Боб Нойс. И будучи главой производства, он был весьма осведомленным лидером. Все в Fairchild Semiconductor понимали то, что вскоре поймет и главенствующая Fairchild Camera and Instrument, – Нойс был настоящим лидером, от него зависит судьба компании.

К чести Боба, он прекрасно понимал две вещи. Во-первых, если Fairchild Semicondctor выживет, то компании понадобится быстрое производство и вывод продукции на рынок. Во-вторых, чтобы компания стала прибыльной, нужно найти революционный и низкозатратный новый способ создания этих транзисторов, в противном случае компанию сметут другие фирмы по производству транзисторов – с их фабриками и масштабами.

А вот и результат лидерства Нойса (и его храбрости) – после трех месяцев работы у Fairchild уже был прототип первого транзистора, и его уже испытывали в Осуиго (штат Нью-Йорк), IBM предлагалось использовать его в авиационной радиоэлектронике. И что более удивительно, IBM согласилась на сделку с крошечной компанией, которая только недавно переехала в свои новые офисы неподалеку от Shockley Labs. Как полвека спустя скажет директор по персоналу Джек Йелвертон в программе вещательной компании США: «У Боба была способность очаровать кого угодно. У него были потрясающая улыбка и находчивость. Когда он входил в комнату, люди приподнимались и обращали на него внимание».

Была еще у Нойса легендарная уверенность, сыгравшая ключевую роль в том, чтобы сделать Fairchild, а впоследствии Intel, выглядящей гораздо больше, чем она есть на самом деле, – и выиграть время для того, чтобы компания смогла дорасти до своих амбиций.

Но тогда молодая и быстро растущая компания Fairchild должна была выполнить заказ – сотня транзисторов, каждый из которых был бы создан на основе кремния вместо традиционного, но более ломкого германия (который использовался для сверхзвукового бомбардировщика). Оплата была в размере $150 за устройство – в тридцать раз больше, чем обычная стоимость в индустрии. Если бы компания справилась, это было бы не только сильным финансовым фундаментом, но также привело бы к тому, что у Fairchild в качестве заказчика числилась бы компания IBM, что вывело бы ее в разряд элитных среди других компаний, производящих транзисторы. Уже одно это давало уверенность в появлении других крупных заказов. Но если бы компания не справилась, это поставило бы ее в унизительное положение относительно других производителей транзисторов, не говоря уж о потерянных будущих заказах.

Нойс, в подтверждение своего однозначного лидерского таланта, разделил Fairchild на две технические команды – под руководством Мура и Хоурни, – чтобы разработать альтернативные версии для транзисторов IBM. Пять месяцев спустя, опережая итоговый срок сдачи заказа, Fairchild доставила устройства. Компания была настолько неопытна в простых деловых задачах, что Ласту пришлось пойти в местный магазин и купить картонные коробки Brillo, чтобы перевезти в них транзисторы.