Тома Фрэсс - 9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери

В данный момент этот человек продолжает двигаться в толпе детей шейха, покрытых лохмотьями. И он догадывается о благородстве этих людей, бесконечно бедных, но находящихся в контакте с самым главным. Под навесом медленно варится в помятом солдатском котелке кускус из верблюжьего мяса. С другой стороны, из посудины, изготовленной из обычной глины, доносится запах перца и карри. Гости одеты в темно-синие бурнусы, нижняя часть лица у них скрыта под лентой тюрбана, и они ожидают его рядом с подпорками, на которых держится домотканое полотнище, прикрывающее вход. Внутри их слуга Барк уже начал готовить чай.

Прошло шесть месяцев, и мавры уже должны были бы привыкнуть к высокой фигуре Антуана де Сент-Экзюпери. А он уже установил особые отношения с местными жителями, выучив в одиночестве Кап-Джуби то, что составит потом главный урок его «Маленького принца». Он напишет: «Моя роль здесь – приручить. Это меня устраивает, это красивое слово»[17]. Приручал он не только хамелеонов, газелей и фенеков[18], составлявших зверинец Кап-Джуби. Приручал он и тех, кто считался его гостями, и себя самого. В самом деле, если тут началось движение, которое привело его к маврам Рио-де-Оро, то оно неизбежно распространилось и на него самого. Себя он приручал, борясь с ветром, песком и звездами. Эта встреча с пустыней вмиг освободила его от всех противоречий. И он стал добровольным узником этой земли контрастов, что постоянно скользила от тьмы к свету, от сущего к нематериальному, как отмечает его биограф Бернар Марк[19]. Этому же движению следовал и он, идя навстречу всему, что есть скрытого в человеке.

Следовательно, на этой земле, чтобы не стать там пленником за закрытыми дверями, он ее приручал. К этому уроку он еще вернется в «Маленьком принце». Лис там дает его потерпевшему крушение. Приручение означает рост, «создание связей». Позволим ему самому дать ответ: «Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете». Урок потом углубляется: «Узнать можно только те вещи, которые приручишь, – сказал Лис. – У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей». Мы можем сравнить этот урок с тем, что дан нам в «Планете людей». И сказать, что приручение – это прежде всего ответственность. «Стоит тому, кто скромно стережет под звездным небом десяток овец, осмыслить свой труд – и вот он уже не просто слуга. Он – часовой. А каждый часовой в ответе за судьбы империи». И вот что обнаружил Сент-Экзюпери: в Кап-Джуби доставка почты не была единственной задачей. Этот пункт, находившийся в одном из самых обездоленных районов мира и наиболее враждебных по отношению к Атлантическому побережью, – это ключевая станция. Там транзитом проходили «Воздушные линии Латекоэра». Таким образом, Сент-Экзюпери нес ответственность за всю «линию песков», связывавшую Танжер, Рабат, Касабланку, Агадир, затем – через Кап-Джуби – Порт-Этьенн, Сен-Луи в Сенегале и Дакар. Это был маяк, который излучал свет для трех континентов (Европы, Африки и Южной Америки), где люди Латекоэра с Полем Ваше во главе начали расчищать небо.

Сегодня в направлении Джуби вылетели Мермоз и Делоне. Эти гаранты Южного почтового отправились из Агадира рано утром. И вот белые фасады, шедшие вдоль океана, уже исчезли за зеленым забором, защищавшим их от пустыни. Закончились закрытые сады оазисов и нежных апельсиновых рощ. Вскоре они вошли в царство пассатов и полетели на низкой высоте вдоль красных скал, омывавшихся океанскими течениями. За ними постепенно стерлись из вида последние берберские деревни. Слева они могли видеть пики Высокого Атласа, пронизывавшие туман. А потом не осталось и следа человека, и они вступили в мрачное и пустынное царство. Они с натугой проникали в Тенере – так берберы называли Сахару. Их первым ориентиром тут была крепость Ифни, представлявшая собой лишь множество зеленых кактусов и белых камней. Вскоре они подлетели к пересохшему ущелью в районе мыса Нун. Свет там был такой, что они были вынуждены надеть очки с тонированными стеклами. Это был весьма утомительный маршрут, этапы которого называли так – порт Усталость, залив Отчаяния, залив Невзгод, и это только потом они получат имена пионеров прогресса, которые осмелились туда забраться – мыс Мермоз, остров Дора, бухта Сент-Экзюпери. Таким образом, уже в сумерках они добрались до Плайя-Бланка. Чувство беспокойства охватило их там. Они знали, что за ними наблюдает невидимый враг. Они прекрасно помнили об атаке, которой подверглись здесь несколько месяцев назад летчики Вилль и Розес.

Розес тогда пошел на вынужденную. Как обязывали инструкции, его сопровождающий сделал то же самое. И они занялись перегрузкой почты из одного самолета в другой. И тут раздались ружейные выстрелы мавританских мародеров. Вилль выхватил оружие и сразил нескольких самых ярых злоумышленников, что приостановило атаку и повергло нападавших в сумятицу. Затем он воспользовался хаосом и подбежал к самолету, винт которого еще вращался, где его ждал Розес. Вилль занял место пассажира в самый момент взлета, под оживленным огнем бандитов.

Мермоз, который был взят в заложники в мае 1926 года, едва избежав лезвия кинжала, слишком хорошо знал, что рискует тем же самым в любой день полета. Область становилась все более и более нестабильной. В Кап-Джуби ночью все чаще раздавались крики часовых, которым казалось, что на них нападают призраки.

В тот день им повезло – двигатель сработал отлично. В самом деле, рабочей лошадкой «Воздушных линий Латекоэра» в то время был «Бреге XIV», реликвия Первой мировой войны. На маршруте Джуби – Дакар насчитывали одну аварию на шесть перелетов. Среди авиаторов этот самолет имел репутацию аппарата, лишавшего человека энергии получше, чем ночь с красавицей в Касабланке, и двигатель «Рено» мощностью 300 л. с. нередко глох прямо в небе. Хотя скорость и не превышала 130 км/ч, технические сбои шли один за другим. Проблемы шли от поломки коленчатого вала (двигатель тогда испускал дух прямо в небе, да с таким толчком, что едва не выбрасывал пилота из его кресла) до знаменитого «салата из шатунов» – нарушения привода распределительного вала. Именно из-за этих несчастных случаев Кап-Джуби и был жизненно важным пунктом Линии – весьма слабым, но все же залогом выживания. И все же благодаря этому самолету и благодаря людям, соглашавшимся на подобное существование, как говорил Мермоз, «Аэропосталь» строила новый мир. А летчики несли прогресс на три континента и принимали участие в настоящей воздушной революции.