Вяйнё Таннер - Зимняя война

Во время предварительного обсуждения уже раздались голоса, возражающие против мирного договора. Их было слышно из стана партии «Народно-патриотическое движение» (IKL). Депутат Аннала изложил мнение, противоположное заявлению премьер-министра. Когда премьер-министр сказал, что стремление к миру часто требует большей смелости и большей предприимчивости, чем развязывание войны, Аннала заявил, что заключение мира зачастую становится детищем трусости: «В нашей стране много таких людей, которые, несмотря на все заверения, не считают, что были неопровержимые доводы для заключения такого мира». Он возложил вину на дипломатию прошлых лет. Вся наша внешняя политика, по его мнению, была исполнена сентиментальности. Мы питали беспредельную симпатию к так называемым демократиям и равное по силе отвращение к так называемым диктатурам, особенно к Германии и Италии. Если бы наши отношения с Германией складывались другим образом, Финляндия не оказалась бы сейчас в нынешнем тяжелом положении. Он не посчитал нужным вдаваться в отдельные детали мирного договора, поскольку договор в целом имел такой характер, что он не мог одобрить его.

Депутат Салмиала, тоже член IKL, построил свое выступление на фундаменте формальной законности. С его точки зрения, кабинет министров не имел полномочий заниматься подготовкой мирного договора, пока парламент не пришел к решению по существу вопроса. На этом основании он считал, что кабинет министров прежде, чем принять решение, должен был выяснить мнение парламента. Каково теперь будет значение принятого парламентом решения по этому вопросу? Всего лишь формальность.

Премьер-министр Рюти ответил на эти обвинения, напомнив, что обязательной предпосылкой прекращения военных действий было принятие условий мирного договора. Отчуждение территорий может начаться только 15 марта, до этого дня парламент теоретически имеет возможность отклонить договор; таким образом, права парламента остаются ненарушенными. Мы считали более важным как можно скорее остановить кровопролитие, чем скрупулезно выполнять все формальности законодательства.

В результате обсуждения предложение кабинета министров было направлено в комиссию по внешне-политическим вопросам, которая действовала весьма оперативно. Она собралась на заседание в 15.30 — спустя двадцать пять минут после окончания сессии парламента.

В пять часов дня комиссия уже смогла распространить свое размноженное на ротаторе мнение на новой сессии парламента. В этом меморандуме комиссия заявляла, что она единогласно поддерживает предложение кабинета министров. Обсуждение меморандума было сразу внесено в повестку дня. Дискуссия развернулась сразу же после начала работы закрытой сессии парламента в 17.30.

В соответствии с установившейся традицией первым взял слово председатель комиссии Вяйнё Войонмаа. Его трогательная речь вполне соответствовала скорбности обсуждаемого вопроса:

«Парламент собрался для исполнения задачи, равную которой по тяжести и горечи вряд ли можно сыскать в истории нашей страны. Хотя понесенная нами утрата значительна, мы сохранили то, что намного важнее всех потерянных территорий: независимость нашей нации и свобода нашего народа. Этого у нас никто не отнял и никогда не отнимет.

…Напрасно ли сражалась финская армия, напрасно ли наши бесстрашные солдаты проливали свою кровь на холодные снега наших границ? Нет, ибо они в победоносных сражениях отстояли нерушимые ценности».

Речь, целиком выдержанная в таком стиле, завершилась декларацией о том, что комиссия единогласно поддержала предложение одобрить мирный договор. Он добавил, что социал-демократическая фракция парламента также целиком поддерживает это мнение.

Министр образования Ханнула в своем выступлении сказал, что, как член кабинета министров, он наиболее последовательно возражал против заключения мира и настаивал, чтобы мы доверились западной помощи. Однако теперь он не считает возможным отстаивать свою точку зрения или подвергать критике мирный договор, поскольку парламент ныне не в состоянии влиять на ход событий. Ханнула воздал должное нашим солдатам, защитившим страну. «Солдаты самой героической армии в Европе сейчас возвращаются в свои дома с горечью в сердце. Мы должны сказать им, что их борьба была не напрасной. Если бы не их жертвенность, мы лишились бы нашей свободы, как лишились ее многие страны». Коснувшись неясного будущего, он отметил: «Мы должны сжать зубы и двигаться вперед, мы должны показать миру, что Финляндия живет и собирается жить… Как во время войны для нас превыше всего было отечество, объединившее нас, так и этот мир должен дать нам единственную цель — сплотиться в труде на благо нашего отечества».

Депутат Эстландер, член Шведской народной партии и неизменный защитник позиций формальной законности, упрекнул кабинет министров за нарушение прерогатив парламента при подписании мирного договора. В отношении же существа договора он выразил свое недовольство тем, что Ханко и Лаппохья были сданы в аренду; ни при каких обстоятельствах нельзя было передавать их для чужого использования. Он считал, что парламент должен единогласно отклонить договор.

Депутат Карес, член фракции IKL, говорил подробно и обстоятельно. На прошлых заседаниях комиссии по внешнеполитическим вопросам парламента он наиболее резко возражал против мирного курса. Вот и сейчас на заседании комиссии он предложил, чтобы в преамбулу ее доклада был включен следующий абзац:

«Один из членов комиссии считает, что мир с СССР на тех условиях, на которых он был заключен, подписан слишком поспешно; текст договора не вполне определен в нескольких важных пунктах, что дает возможность различных толкований. Но, учитывая, что боевая эффективность армии в настоящий момент значительно снижена, он не считает возможным голосовать против ратификации».

Комиссия, однако, отказалась добавить дополнение, которое он отстаивал. Он был весьма разочарован: «Господа из кабинета министров, отнюдь не война, но ваши действия завели нас в тупик, из которого нет иного выхода, если это может быть названо выходом, чем ратификация этого документа».

Упоминая заявление преподобного Кареса, я хотел бы вернуться к одному небольшому воспоминанию. Несколько месяцев спустя мы встретились с ним в коридоре здания парламента. Он разговорился со мной и честно признал, что ошибался, противясь курсу на достижение мира. «Вы были правы, а я не прав на всем протяжении своей оппозиции», — сказал он. К тому времени мы получили демонстрацию того, чем в реальности обернулась бы западная помощь, обещанная нам к апрелю. Не прошло и месяца с момента подписания нами мирного договора, как Германия напала на Данию и Норвегию, и очень скоро британские войска, десантированные в Норвегии, были выбиты с ее территории. Даже будучи яростным приверженцем партийной линии, Карес осознал, что его заявления были исключительно сотрясением воздуха.