Хельмут Альтнер - Я — смертник Гитлера. Рейх истекает кровью

Откуда-то из кустов появляется наш майор, он тщетно пытается навести хотя бы подобие порядка. Сейчас каждый думает только о себе и делает только то, что сам считает правильным. Какой-то раненый из последних сил бредет по воде, которой залито поле, намереваясь найти убежище среди кустов. Я падаю на землю и, не обращая внимания на царящий вокруг меня хаос, просто смотрю на солнце. Замечаю квартирмейстера с перепуганным лицом. Он, видимо по ошибке, побежал вперед, но теперь решает остановиться и, задыхаясь, бросается на землю. Он снимает пилотку, открыв взгляду совершенно лысую голову. С мешками под глазами и нездоровой полнотой, он являет собой типичный образчик «незаменимого», в дни войны отсиживавшегося в тылу и нагуливавшего жирок на казенных харчах. Впервые попав в настоящую переделку, он, должно быть, наложил в штаны от страха.

Неожиданно снова появляется унтерштурмфюрер СС. Увидев квартирмейстера, он, помахивая перед ним пистолетом, гонит его вперед. Я впервые солидарен с эсэсовцем. На танках впереди больше никого не видно. Стрельба прекратилась. Откуда-то доносятся крики «Ура!», а затем свист, сводящий нас с ума. Фигуры возле танков размахивают чем-то белым. Первая группа наших солдат уже приблизилась к ним.

Кто-то из солдат успел покопаться в рюкзаке квартирмейстера и теперь раздает всем желающим сигареты и еду. Потом по кругу идет бутылка шнапса. Опустошив, бросаем ее в воду. Вскоре мы возвращаемся к мосту. По полю поодиночке бредут наши солдаты, собравшиеся прорываться вперед отдельно от других.

Откуда-то спереди снова доносятся выстрелы и невнятные крики. Прохожу по заболоченной местности, взяв курс на запад. Разрушенный лагерь, состоящий из нескольких бараков и окруженный изгородью из колючей проволоки, скорее всего, был местом содержания военнопленных. Ведущая к нему тропинка завалена мусором. Ветер носит по полю перья из разорванной перины. Вижу здание кухни с обрушившейся передней стеной. Внутри — горы мусора и кучки экскрементов. Над входом — белое полотенце, колышущееся на ветру. Время от времени из кустов то здесь, то там появляются солдаты, которые разбредаются в разные стороны. Наконец я оказываюсь неподалеку от танков, вызывавших наше беспокойство. Это наши боевые машины, брошенные нами вчера при отступлении. Из них осталось лишь три легких танка и один тяжелый. Все они застряли в болоте, вместе с несколькими грузовиками, глубоко увязшими в грязи. В танках полно раненых. Здоровые солдаты вчера бросили их на произвол судьбы. В танках находятся также и несколько женщин. Одна из них ранена в живот, но до сих пор жива. Подростку из зенитных частей осколок угодил в руку. Ему больно, и он жалобно стонет. Мужчина в форме люфтваффе ранен в ногу. Его элегантные сапоги сильно посечены осколками. Раненые приняли нас за русских и пожелали сдаться в плен. В тростниках лежат несколько мертвецов. Эти бедняги получили серьезные ранения. Ночью они истекли кровью.

Вокруг танков собирается небольшая группа людей. Майор говорит, что мы должны атаковать деревню, расположенную справа от дороги, и выбить из нее русских, после чего двигаться на запад.

Идем через поля, держа курс на запад. Несколько легко раненных из числа тех, что находились в танках, следуют за нами. Из близлежащего сарая появляются несколько крестьян. Они смотрят на нас, как на призраков. Один из них берет лопату и начинает выкапывать из земли бутылки со шнапсом и вином и тут же раздает нам спиртное. Выходим через ворота крестьянского подворья. Неподалеку от нас, справа, видим деревню. Майор утверждает, что это Треммен, однако кто-то из крестьян заявляет, что это Пэвезин. Со стороны деревни доносится уже хорошо знакомый нам свист. На поля обрушивается свинцовый дождь пуль.

Мы собираемся на шоссе. Сейчас нас не более ста человек. Даже тот парень из трудовых лагерей вместе со своим русским здесь. За дорогой, в нескольких сотнях метров от нас, начинается лес. Для того чтобы укрыться в нем, необходимо пересечь дорогу. Если мы преодолеем позиции вражеских войск, говорит майор, то окажемся в безопасности. Мы заряжаем оружие. Я беру в руки пистолет. Майор командует: «Вперед!», и мы бросаемся через поле к лесу. Со стороны деревни противник поливает нас пулеметным огнем. Неожиданно из деревни появляются русские и устремляются в направлении леса. Возобновляется артиллерийский обстрел. Яростно строчат русские пулеметы. Наши солдаты падают как подкошенные.

Мы разворачиваемся и бежим обратно к дороге. Передо мной мчится квартирмейстер. Неожиданно он спотыкается, разворачивается и мертвый падает на землю.

Мы останавливаемся на дальнем краю дороги. Теперь нас всего пятьдесят человек — солдаты, зенитчики и гражданские. Пулеметы бьют по полю без передышки, разрывы снарядов оставляют в земле глубокие воронки, вздымая фонтаны земли. Мы бросаемся в кювет и ждем, что будет дальше. Небо над нами затягивается тучами. Начинается мелкий дождь. Ферма, расположенная неподалеку, горит. Пожар начался после прямого попадания снаряда. Возле дома мечется перепуганная лошадь. Неожиданно на дороге появляется грузовик с установленным на капоте пулеметом. Мы выскакиваем из кювета и, как безумные, открываем по нему стрельбу, целясь в двигатель. Враг стреляет в нас из кювета на другой стороне дороги. Грузовик наконец останавливается, пытается развернуться и скрыться в деревне, однако замирает на месте. Пулемет тоже замолкает. С машины соскакивают на землю люди и устремляются в направлении деревни.

Откуда-то раздается рев танкового двигателя, напоминающий рык разъяренного тигра. Вскоре вижу мчащийся по полю танк, который съезжает на дорогу. Он стреляет на ходу, и снаряды срезают верхушки деревьев. Теперь нас уже никакие силы не могут удержать на месте, и мы бросаемся врассыпную. Пробегаю через ферму. Прячась за забором, чтобы не быть увиденным со стороны дороги, выбегаю к болоту, куда уже точно не заедет танк. Снаряды попадают в бараки лагеря для военнопленных. В воздух взлетают обломки досок. Попадающие в болото пули поднимают фонтанчики воды и грязи. Над моей головой проносится русский биплан. Летчики перегибаются через борт, чтобы лучше разглядеть происходящее на земле, и я отчетливо вижу их лица в летных очках. Биплан разворачивается в воздухе и снова пролетает надо мной, но на этот раз я не бросаюсь на землю, понимая полную бессмысленность этого.

Мои ноги по щиколотку увязли в грязи, сапоги полны воды. Болото являет собой массу водоемов и заливных лугов. Вода не только вокруг меня, но и льется сверху, потому что дождь усилился. Я промок до последней нитки. Вижу перед собой несколько танков. Женщины и девушки, пришедшие сюда этим утром вместе с нами, сидят на броне. Увидев, как я появляюсь из кустов, они принимаются истошно вопить. Какой-то эсэсовец пытается завести грузовик, заполненный ранеными. Для того чтобы вытолкнуть машину на твердую почву, нужно сначала выгрузить раненых. Тем временем некоторые из них до смерти истекают кровью. Другие сидят на танках и грузовиках. У них бледные отрешенные лица, они на грани обморока. Те из них, кто чувствует себя немного лучше, безучастно наблюдают за происходящим. Они оживляются лишь после того, как эсэсовец снова укладывает раненых в грузовик. Мы подталкиваем машину, и она отправляется в деревню. К ее капоту прикреплено некое подобие белого флага.