Фаина Пиголицына - Мстерский летописец

Графиня Уварова, получив новое издание Голышева, попросила прислать в археологическое общество все ранее изданные. «Как?! — удивился Иван Александрович. — Я же все посылал, все до единого». Мало того, в 1882 году, после художественно-промышленной выставки, он все, что привозил в Москву, оставил в обществе. И вот все это богатство растащено. То же произошло и во Владимире. Иван Александрович с горечью писал издателю журнала «Древняя и новая Россия» Сергею Николаевичу Шубинскому: «…во Владимирском статистическом комитете… буквально все расхищено, и я слышал достоверно, что мои альбомы таскали канцеляристы, продавали, а более отдавали за угощения или магарычи, таким же образом погиб и музей древностей, но это провинция, а столица — страж археологии… я обещал графине, что постараюсь пополнить и час-тию отослать… а по правде сказать, некрасиво, и не делает чести обществу, пожалуй, и охладится охота у некоторых лиц к жертвам, если узнаются подобные вещи, но ради Бога пусть это будет секретом…»

В 1895 году Иван Александрович выпустил брошюру «50 лет книжного и картинного производства И. А. Голышева». Она подводила итог прожитому и сделанному.

Он все больше хворал. Летом во время купания с ним приключился удар. Отнялась левая половина тела и правая рука. Иван Александрович долго лежал в постели, потом поднялся. Хотелось закончить начатый новый альбом «Рукописная повесть о видении Косьмы-игумена, 1688 года».

За неделю до смерти он писал Георгиевскому: «…здоровье мое незавидно… пишу теперь с большим трудом… перо еле держу, что грустно и досадно, хотелось бы докончить последний альбом по археологии… рисунки все давно готовы… дело стало за одним текстом, — и бумага для него уже лежит в амбаре. Во время разгара болезни я поручил жене просить Вас в случае смерти моей докончить начатое дело — написать предисловие изъяснительное к тексту рукописи и издать… но теперь думаю, что исподволь и сам допишу…»

Повесть о видении Косьмы — духовная повесть, была она одной из самых любимых народом, часто переписывалась и много читалась.

Иван Александрович увлекся работой, и казалось, начал поправляться. Но вдруг ему резко стало хуже, он впал в беспамятство и 9 декабря 1896 года, на пятьдесят девятом году жизни, скончался.

Последний альбом был издан уже без него. Посмертно в С.-Петербурге вышел подготовленный Иваном Александровичем в двух книгах-выпусках первый том задуманного им двухтомного собрания сочинений.

И хотя давно нет замечательного голышевского сада, а там где был дом, стоит современное здание детского сада, Местечко по-прежнему зовется в народе Голышевкои.

Тень недоверия пала и на личность Ивана Александровича Кто-то задним числом увидел в нем сходство с некрасовским купцом-выжигой из «Кому на Руси жить хорошо» Имя Ивана Александровича Голышева выпало из энциклопедических словарей. Произведения его ни разу не

Шдо^астоящего времени его исследования по мстёр-ским ремеслам, лубку, офенству, крестьянскому быту являются уникальными и непревзойденными.

Авдотья Ивановна Голышева после смерти мужа совсем прекратила литографское производство и книжную торговлю.

Она надолго пережила мужа, умерла в двадцатые годы нового столетия. В период раскулачивания, — а в мастеровой, зажиточной Мстёре раскулачено было около трехсот семей, — когда Авдотье Ивановне было уже за восемьдесят, она испытала притеснения местных властей и писала в Вязниковский исполнительный комитет:

«Дожив до светлых дней, дней народного правления, я надеялась дожить спокойно остаток дней своих. Но благодаря неправильному пониманию декретов центральной власти или злому умыслу некоторых личностей, состоящих на народной службе, губящих основы своего государства, подрывающих доверие своими необдуманными поступками к настоящему правительству, терплю незаслуженные нападки…».

Притеснения прекратили. Но она, чтобы вновь не попасть в беду, продала большой дом и доживала очень скромно, существуя только за счет коровы.

Дом простоял до семидесятых годов, а березовая роща, значительно поредевшая и состарившаяся, еще жива.

ИЛЛЮСТРАЦИИ