Евгения Федорова - На островах ГУЛАГа. Воспоминания заключенной

Меня посадили в грузовик вместе с несколькими другими заключенными из рабочей зоны и повезли в Соликамск.

Было немного грустно, немного нервозно…

Прощай, прощай, Мошево!..

Прощай, Катеринушка!..

Прощайте, милые друзья!..

…И вот я снова в Соликамской пересылке — той самой, из которой осенью 41-го года уходил пешком наш немногочисленный этап на лесоповальный лагпункт под названием «командировка 42».

Сижу я в пересылке и день, и два, и три, и ничего не известно — зачем и почему? И куда меня денут дальше…

Лагерные «параши» бушуют в пересылке, как море в штормовую погоду: «Освобождают — не освобождают… Отправляют в ссылку… Готовят этап… (куда?)»

Но я уже говорила, что пути НКВД неисповедимы и разуму простых смертных недоступны. К этому надо добавить: фантазия их — беспредельна…

Наконец меня вызывают в контору — «с вещами!».

…Это оказалось ни этапом, ни ссылкой, ни освобождением — чем-то «вроде» и того, и другого, и третьего.

В конторе пересылки мне, вместо документа или хотя бы какой-то справки, как давали в начале войны освобождаемым уркаганам, вручили… бумажку с адресом места, куда я должна одна, самостоятельно отправиться! На бумажке стояло: Бондюжский район, Тимшер, больница трудармейцев.

До Бондюга надо было ехать по Каме на маленьком пароходике вроде речного трамвайчика.

Не помню точно, сколько, но в конторе мне выдали несколько рублей, которых должно было хватить на проезд до места назначения.

Когда за мной прибыл конвоир, а может быть, и просто служащий, так как он был без винтовки, чтобы выпроводить меня из тюрьмы, мне протянули еще одну, сложенную вчетверо и защепленную скрепкой бумажку. Я развернула ее и в первый момент не поняла, от кого была эта записка, но, взглянув на подпись, сразу вспомнила: ведь здесь, в Соликамске, живет Миша Красный, тот самый инженер, с которым я сидела на Медвежьегорской пересылке почти семь лет назад и за дружбу с которым мы получили по трое суток изолятора.

Он каким-то образом узнал, что я в пересылке, и оставил для меня в конторе записку с адресом своей работы — а работал он здесь, в Управлении Усольлага — был уже вольнонаемным, «оставленным» работать в системе, каким-то инженером — специалистом по лесу. Он приписал, что если меня освободят, чтобы я обязательно разыскала его…

У меня было куда идти!..

…В первый раз за девять лет, если не считать прогулок по Медвежке, когда я была «крепостной актрисой» гулаговского театра, я вышла за ворота пересылки одна, без конвоя. Так странно — сзади нет стрелка с винтовкой…

Итак, я без единого документа в кармане, и все же на воле!.. НА ВОЛЕ!! Свободно иду куда хочу. Могу зайти в любой магазин… в столовую… Куда же?.. Ах, да! Конечно, к Мише!

…Помню, это был чудесный, теплый, солнечный, еще совсем летний день. Солнце, тепло и голубое небо — вот что запомнилось от этого первого вольного дня!..

…Помню, как мы обедали с Мишей в ИТРовской столовке для вольнонаемных, за отдельным столиком, ели какой-то суп, мясное рагу и компот на третье… Как я ночевала у него на раскладушке.

На следующий день (это было воскресенье) мы поехали с ним за город копать его картошку — тогда все получали маленькие участки и сажали картошку.

…Какое было синее небо над этим картофельным полем и как пели какие-то птицы! (Или это мое воображение? А может быть, это действительно дрозды уже готовились к осеннему отлету?)

Я лежала в траве на меже и смотрела в синее небо…

Хорошо быть свободной!..

Так окончилась моя девятилетняя эпопея жизни на островах ГУЛАГа — Главного управления лагерей НКВД (ныне МВД).

Но… свобода, как оказалось, была отпущена мне ненадолго… И если время позволит, я расскажу о дальнейших перипетиях моей судьбы в следующей и последней книге трилогии.

Шангри-Ла — вымышленная страна, описанная в 1933 году в новелле писателя-фантаста Джеймса Хилтона «Потерянный горизонт». — Прим. ред.

ВЛХИ — Высший литературно-художественный институт имени В.Я. Брюсова. — Прим. ред.

Огюстен Эжен Скриб (1791–1861) — французский драматург, специализировавшийся на комедиях и водевилях. В России известен, прежде всего, по пьесе «Стакан воды». — Прим. ред.

Юрьев Юрий Михайлович (1872–1948), русский и советский актер, театральный педагог. Заслуженный артист Императорских театров, народный артист республики, народный артист СССР (1939), лауреат Сталинской премии (1943). — Прим. ред.