Борис Тененбаум - Великие Борджиа. Гении зла

Отдав, таким образом, необходимые распоряжения, герцог Валентино направился к Синигалии, и, когда головной отряд всадников подъехал к мосту, он не перешел его, а остановился и затем повернул частью к реке, частью в поле, оставив в середине проход, через который, не останавливаясь, прошли пехотинцы. Навстречу герцогу выехали на мулах Вителлоццо, Паоло Орсини и герцог Гравина, сопровождаемые всего несколькими всадниками. Вителлоццо, безоружный, в зеленой шапочке, был в глубокой печали, точно сознавая свою близкую смерть (храбрость этого человека и его прошлое были хорошо известны), и на него смотрели с любопытством. Говорили, что, уезжая от своих солдат, чтобы отправиться навстречу герцогу в Синигалию, он прощался с ними как бы в последний раз. Дом и имущество он поручил начальникам отряда, а племянников своих увещевал помнить не о богатстве их дома, а о доблести отцов. Когда все трое подъехали к герцогу и сердечно его приветствовали, он их принял любезно, и они тотчас же были окружены людьми герцога, которым приказано было за ними следить. Увидав, что не хватает Оливеротто, который остался со своим отрядом в Синигалии и, дожидаясь у места своей стоянки, выше реки, держал своих людей в строю и обучал их, герцог показал глазами дону Микеле, которому поручен был Оливеротто, чтобы тот не допустил Оливеротто ускользнуть. Тогда дон Микеле поскакал вперед и, подъехав к Оливеротто, сказал ему, что нельзя уводить солдат из помещений, так как люди герцога их отнимут; поэтому он предложил ему их разместить и вместе ехать навстречу герцогу. Оливеротто исполнил это распоряжение, и в это время неожиданно подъехал герцог, который, увидев Оливеротто, позвал его, а Оливеротто, поклонившись, присоединился к остальным. Они въехали в Синигалию, спешились у дома герцога и, как только вошли с ним в потайную комнату, были схвачены людьми герцога, который сейчас же вскочил на коня и велел окружить солдат Оливеротто и Орсини. Люди Оливеротто были истреблены, так как были ближе, но отряды Орсини и Вителли, которые стояли дальше и почуяли гибель своих господ, успели соединиться и, вспомнив доблесть и дисциплину Орсини и Вителли, пробились вместе и спаслись, несмотря на усилия местных жителей и врагов. Однако солдаты герцога, не довольствуясь тем, что ограбили людей Оливеротто, начали грабить Синигалию, и если бы герцог не обуздал их, приказав перебить многих, они разграбили бы весь город. Когда подошла ночь и кончилось волнение, герцог решил, что настало удобное время убить Вителлоццо и Оливеротто, приказал отвести обоих в указанное место и велел их удавить. При этом не обратили никакого внимания на их слова, достойные их прежней жизни: Вителлоццо просил дозволить ему вымолить у папы полное отпущение грехов, а Оливеротто с плачем сваливал на Вителлоццо вину за все козни против герцога. Паоло и герцог Гравина Орсини были оставлены в живых, пока герцог не узнал, что папа в Риме захватил кардинала Орсини, архиепископа Флорентийского, и мессера Джакомо ди Санта Кроче. Когда известие об этом пришло, они были таким же образом удавлены в Кастель дель Пиэве 18 января 1502 года».

(пер. Н. Т. Цветкова, Д. Д. Шамрая и И. П. Мурзина)

Среда, 1 февраля 1503 года. За эти последние дни был запрещен к кардиналу Орсини доступ Антонио де Писторио и его товарищу, через которых мать кардинала ежедневно передавала ему пищу и питье. Причина этого запрещения, как говорят, заключается в том, что папа потребовал у кардинала Орсини две тысячи дукатов, полученных им от одного из своих братьев от продажи какого-то своего поместья. Передают также, что папа потребовал крупный жемчуг, купленный кардиналом Орсини за две тысячи дукатов у Вирджинио Орсини или его наследников. Узнав об этом, мать кардинала предоставила папе две тысячи дукатов, и наложница кардинала, у которой находился указанный жемчуг, принесла его папе, переодевшись в мужской костюм. Получив дукаты и жемчуг, папа разрешил двум названным посредникам передавать кардиналу пищу и питье.

В среду, 15 февраля, кардинал Эстский после заседания консистории, на котором он присутствовал, выехал из города и направился в Феррару, опасаясь злобы валенсийского герцога, которую последний против него имел. Причина та, что кардинал любил и имел плотскую связь с женой брата названного герцога, с которой последний также имел плотскую связь.

В понедельник, 20 того же месяца, состоялось тайное заседание консистории, на котором его святейшество наш отец доложил кардиналам о кознях, затеянных Орсини, дабы внезапно овладеть городом и предать разграблению дома кардиналов и служащих папского двора. Папа предупредил кардиналов, чтобы они завели в своих домах стражу и оружие.

Папа жаловался на валенсийского герцога, который, несмотря на приказы его святейшества, до сих пор не занял крепости Браччиано, ни других крепостей Орсини и, состоя главнокомандующим Церкви, слушает советы французов. Его святейшество выразил пожелание, чтобы герцог занял названные крепости. Он доложил также, что кардинал Орсини предложил вручить его святейшеству двадцать пять тысяч дукатов за свое освобождение; но он ответил кардиналу, чтобы тот сохранял мужество и заботился о своем здоровье, остальное – не существенно; наконец, он предложил врачам самым серьезным образом охранять здоровье кардинала.

Во вторник, 21 февраля, после обеда, состоялся бег евреев от стока вице-канцелярии до площади Св. Петра на получение обычного приза. На другой день, в среду, бег детей от замка Св. Ангела до той же площади на получение приза.

22 февраля Бурхард уехал в Страсбург и смерть кардинала Орсини в дневнике не зафиксировал.

(пер. В. М. Строева, Л. Олавской)

– Вам известно, – сказал аббат, – что я был секретарем, доверенным другом кардинала Спада, последнего представителя древнего рода. Этому достойному вельможе я обязан всем счастьем, которое я знал в жизни. Он не был богат, хотя богатства его рода стали притчей во языцех, и мне часто приходилось слышать выражение: «Богат, как Спада» И он и молва жили за счет этих пресловутых богатств. Его дворец был раем для меня. Я учил его племянников, которые потом скончались, и когда он остался один на свете, то я отплатил ему беззаветной преданностью за все, что он для меня сделал в продолжение десяти лет.

В доме кардинала от меня не было тайн; не раз видел я, как он усердно перелистывает старинные книги и жадно роется в пыли фамильных рукописей. Когда я как-то упрекнул его за бесполезные бессонные ночи, после которых он впадал в болезненное уныние, он взглянул на меня с горькой улыбкой и раскрыл передо мною историю города Рима. В этой книге, в двадцатой главе жизнеописания папы Александра Шестого, я прочел следующие строки, навсегда оставшиеся в моей памяти.