Андрей Богданов - Опальные воеводы

Ноября в 6-й день, на память преподобного Варлаама Хутынского, в 4 часа ночи солдаты и ротмистры Батория из окопов вышли и пушки со всех батарей поволокли к королевскому лагерю.

Кончились беспрерывные штурмы и великая стрельба, но ещё не собирался Баторий бросать осаду. Преждевременно зазвучали во Пскове благодарственные молебны. Королевские войска укрепились в своих лагерях, порешив задушить псковичей голодом.

Мучаясь в бездействии, но не решаясь на новое кровопролитие, 1 декабря Стефан Баторий покинул войско и отбыл на сейм, оставив вместо себя командущим учёного канцлера Яна Замойского.

Наказ короля армии гласил:

«Страша и претя городу Пскову долгой и плотной блокадой людей выморить, привести город к сдаче».

Канцлер, получив наказ, похвалился осадой Псков взять. Скоро убедился Замойский в поспешности похвальбы своей. Не малыми отрядами — большими полками стал нападать Шуйский на вражеский лагерь, выходя с воинством сразу из нескольких ворот и благополучно возвращаясь со сражения, побив королевских ратников и взяв пленных.

К царю же Ивану Грозному Иван Петрович с товарищами писал грамоты о том, что делается во Пскове и как храбро бьются псковичи с врагом. С этими грамотами многие гонцы через кольцо осады пробирались. Получая эти грамоты, Грозный ни полков на окончательный разгром неприятеля, ни подмоги Пскову не посылал, только велел митрополиту в царствующем граде Москве и во всех епархиях повседневные благодарственные молебны петь.

Зато не терял времени Иван Петрович Шуйский. После всех вылазок 4 января 1582 года воевода произвёл решительное наступление на войска канцлера. Из Великих ворот вышли конные и пешие русские полки, врубившиеся далеко в неприятельский лагерь. Если раньше в таких боях гибли прежде всего рядовые, то ныне знатным магнатам самим пришлось защищать свои шатры и пожитки.

Более 80 славных и именитых панов нашли смерть в этом бою, немало знати попало в плен и вступило во Псков не в одежде победителей, но в рабских путах. Это была последняя большая вылазка из Пскова. Всего за время осады их было 46, не считая 31-го отбитого неприятельского приступа.

Поразив столь жестоко армию канцлера, Шуйский умело вывел полки из боя и затворился в городе, накрыв преследователей артиллерийским огнем. Великий гордый канцлер, сие видев, скорбя о внезапной кончине именитых и храбрых панов, в кручину впал.

Ничего не могли придумать королевские командиры, как только исхитриться убить воеводу Ивана Петровича, ибо видели, что при нём Пскова взять нельзя, но великий позор принимать непрерывно приходится. Порешив так, начали злодейский замысел в исполнение приводить следующим образом.

Изготовили инженеры сундук красиво окованный и всю свою нелюбовь к Ивану Петровичу за его верную государеву службу, за непобедимое воеводство, за благорассудный разум против всех королевских ухищрений в тот сундучок вложили. Устроили в нем двадцать четыре пистолета заряженных, на все стороны направленных. Для верности же вокруг пистолетов поместили пороху целый пуд, чтобы, как только притронется кто к сундучкову замку, сразу бы и застрелен, и взорван был.

Тем временем офицер Остромецкий обхаживал одного русского пленника, сказав, что поможет ему бежать во Псков. Про себя рассказывал, что зовут его Ганс Миллер, что служил он вместе с датским генералом Фаренсбеком у московского царя, помнит его милость и хочет вновь перейти на русскую службу. Пленного Остромецкий и вправду отпустил во Псков, дав ему с собой описанный сундучок и письмо к Шуйскому. Пришел пленный к Ивану Петровичу с товарищами и такую грамоту им подал:

— Единому государеву боярину и воеводе князю Ивану Петровичу Ганс Миллер челом бьёт. Бывал я у вашего государя с Юрьем Фаренсбеком. И ныне воспамятовал вашего государя хлеб и соль и не хочу против него воевать, хочу выехать на его государево имя. А наперед себя послал с вашим полонянником свою казну в том сундучке, что он с собой принесёт. И ты бы, князь Иван Петрович, ларец у полонянника взял и казну мою в том ларце лично рассмотрел, другим не доверяя. Я же буду во Псков скоро.

Рассчитывали неприятели на жадность воеводы, что тот непременно в большой и тяжёлый сундук нос сунет, как его и просили. Однако Иван Петрович эту кознь расстроил. Сразу почуял он, что сундук-то с обманом. Велел искать таких мастеров, что ларцы отпирают и, посоветовавшись, приказал отнести его подальше от воеводской избы на площадь, а уж там открывать.

Много мудрили немцы над взрывным механизмом, да русского мастера не перемудрили. Отпёр он сундучок, не поломав, и сам здоров остался, а псковичи ходили мину смотреть и много дивились злодейскому её устройству. Тут уж все поняли, что сдает враг, потому и бесится, что никак Шуйского с псковичами погубить не может. Было это 9 января.

А 17 января увидели с южных стен великого града Пскова: с поля от церкви Нерукотворного образа, где канцлер Замойский с главной силой стоял лагерем, движется множество людей, конных и пеших. Немедля Шуйский с воинами к бою изготовился, но неприятельские люди остановились, и к стенам один конный поскакал. Это был русский дворянин Александр Хрущов с грамотами о том, что в Запольском Яме между Стефаном Баторием и Иваном Грозным заключен мир.

Первоначально Грозный хотел отдать Речи Посполитой русские города: Великие Луки, Заволочье, Велиж, Невель и даже Холм, что стоял на полпути от границы до Великого Новгорода, а также 66 городов в Ливонии, желая сохранить за собой несколько других ливонских городов. При сём Грозный называл всю Западную Европу Италией и возмущался:

— Король-де называет меня фараоном и просит у меня 400 000 червонцев, а фараон египетский никому дани не давал!

К счастью, на совещании с боярами было принято решение русские города не оставлять. Согласно мирному договору Российское государство теряло Ливонию, Полоцк и Велиж. Таким образом, вся пролитая за десятилетия войны кровь, все усилия русских полководцев и воинов оказались напрасными. Война, на которую были затрачены неисчислимые жизни и средства, война, ставшая предлогом для отказа от борьбы с Крымом и дававшая поводы к массовым репрессиям, война, бывшая делом жизни Ивана Грозного и позволившая лизоблюдам-историкам многие столетия воспевать его полководческий дар, — эта война кончилась пшиком.

Речь Посполитая получила благодаря политике Грозного первоклассную армию, завоевала новую славу, приобрела бо́льшую часть Ливонии и земли в верхнем течении Западной Двины. Конные полки Христофа Радзивилла, Филона Кмиты и Михаила Гарабурды беспрепятственно прошли до Верхней Волги, разведывая пути, по которым шляхта пойдёт в Смутное время.