Артем Сергеев - Беседы о Сталине

На даче была повариха, ее подбирал на работу Власик, что входило в его обязанности начальника службы охраны.

Не сказать о Власике нельзя. Это был подвижник, который года с 1928-го работал при Сталине, а с 1930 года он официально был начальником охраны. Потом был начальником главного управления охраны. Основной обязанностью его было обеспечение безопасности Сталина. Труд этот был нечеловеческий. Всегда ответственность головой, всегда жизнь на острие. Он прекрасно знал и друзей, и недругов Сталина. И знал, что его жизнь и жизнь Сталина очень тесно связаны между собой, и неслучайно, когда месяца за полтора-два до смерти Сталина вдруг его арестовали, он сказал, что меня арестовали, значит, скоро не будет Сталина. И, действительно, после этого ареста Сталин прожил немного.

Что у Власика вообще была за работа? Это была работа день и ночь, не было 6-8-часового рабочего дня. У него вся жизнь была работа, и он жил около Сталина. Рядом с комнатой Сталина была комната Власика.

Был у него редкий выходной. Знаете, после такой нагрузки, такого напряжения нужна разрядка. Хорошо знают это медики, психологи, которые работают с моряками, с людьми, работающими в области космоса. Груз ответственности и обстановки на человека давят. Он не полностью восстанавливается, и в конце концов может быть психологический перегруз, когда психика не выдерживает, и человек идет вразнос.

В чём обвинили Власика? Для того, чтобы оторвать его от Сталина, враги Сталина и, стало быть, враги государства говорили, что якобы когда-то Власик взял с собой какие-то продукты. Но у него не было времени стоять в магазинах по очередям. Может, и взял что-то с собой из дома Сталина. Да время Власика во сто крат дороже стоило, чтобы его терять по магазинам. Его жизнь, его деятельность обеспечивали государству огромные возможности, которые трудно оценить в масштабах денежных знаков.

Он понимал, что живет для Сталина, чтобы обеспечить работу Сталина, а значит, и советского государства. Власик и Поскрёбышев были как две подпорки для той колоссальной деятельности, не оценённой ещё до конца, которую вел Сталин, а они остались в тени. И с Поскрёбышевым поступили плохо, ещё хуже с Власиком.

Уважали они Сталина без-гра-нич-но! Они понимали как, может, немногие, всю значимость Сталина для существования великого государства – Советского Союза. И жизнь показала, что они были правы. И если при Сталине, сколько бы ни был он у власти, государство возвышалось, то со смертью Сталина оно в конце концов дошло до того положения, в котором ныне: на наше государство плюют и могут не считаться, приклеивать ярлыки, обвинять в отсутствии демократии. А кто скажет, что это такое? Формулировок много. Народовластие? Но где вы видели настоящую демократию? Где вообще и кто её видел? Американская демократия особенно проявилась в Югославии и Ираке. Вот, оказывается, какова она, хвалёная демократия.

Власика арестовали, потом сослали. Я его видел последний раз в конце 1963 года. В том же году я видел последний раз Поскрёбышева. С Власиком мы виделись в последний раз в Москве, с Поскрёбышевым здесь, в Жуковке. Тогда же я виделся с Матиасом Ракоши, руководителем Венгрии.

Корр.: Сталин плавал на море?

А.С.: Нет. Сталин – горец, а горцы, как правило, не плавают. А Киров любил плавать, хорошо плавал так называемыми саженками. Киров почти каждый день ходил к морю, Сталин его сопровождал, сидел на берегу и ждал, пока Киров искупается.

Корр.: Вы сами там плавали?

А.С.: Конечно, плавали. Моя мать ещё году в 1925-26 поехала с нами в Крым, учила там плавать таких карапузов маленьких. Мы пузыри пускали и всё такое. Мать учила и в какой-то мере выучила. Причём с нами был тогда ещё один мальчик, Женя Курский, так он, если его оттаскивали от берега, визжал и греб к берегу, а нас с Василием надо было ловить, потому что мы пытались плыть от берега, на глубину. В этом в какой-то мере и характер проявляется, конечно.

Корр.: На юге Сталин тоже ходил в сапогах?

А.С.: Да, как правило. Сапоги были мягкие, шевровые, не широкие. Надо сказать, всё, во что Сталин был одет, было красиво. Сапоги были красивы. Мне одни пришлось донашивать. А когда началась война, я отправился на войну в яловых сапогах, они были там самой удобной обувью. А сталинские сапоги отдал уборщице с фабрики, где директором была моя мать. Считал, что мне они на войне не нужны, а людям пригодятся в сложное военное время. Конечно, сейчас я бы сохранил их – это же реликвия. Но вещи для нас мало значили. Не было в нас мещанства, да и сознания того, что на твоих глазах происходит история, не было. Были у меня и его носки. Тоже не сохранились. Тогда вещи играли только практическую роль. А как реликвии мы их не воспринимали. На даче он ходил обычно в светлом полотняном костюме из «коломенки». Это материал такой, самое простое полотно, пересечение самое простое, один из способов выделки материала.

Корр.: Одежду сам он себе подбирал, покупал в магазине?

А.С.: Сапоги не знаю, где он заказывал или покупал, а костюмы ему шил Абрам Исаевич Легнер. Женщин из Политбюро обшивала в мастерской Легнера Нина Павловна Гупало. Это мать Аджубея. И Аджубей, собственно, стал Аджубеем как сын Нины Павловны Гупало. Через неё он познакомился с семьей Хрущёва и другими. Нина Павловна была мастером высочайшего класса, поэтому Легнер, сам великий мастер, держал её у себя как дамскую закройщицу, и когда Нина Павловна болела или была в отпуске, Легнер не принимал дамские заказы. Легнер был очень уважаемым человеком, хотя сам кроил, то есть был портным, пусть и имел звание полковника НКВД, был начальником мастерской, его туда привело его высочайшее мастерство.

Кстати, у Сталина была такая особенность. Были вопросы, в которых он считал себя достаточно компетентным и решал. Но откуда Сталин всё знает, Сталин всё может сделать лучше всех? А он всегда с помощью своих помощников, своим чутьём находил великих мастеров, которые являлись его советниками, хотя официально не было такой должности. Так, по вопросам пошива и портновского дела его консультировал Абрам Исаевич Легнер. По вопросам архитектуры, к примеру, – знаменитый архитектор Желтовский. В военном деле для него авторитетом был Борис Михайлович Шапошников, маршал впоследствии. Кстати, Сталин к людям обращался обычно по фамилии. А если очень уважал, – по имени отчеству. К Шапошникову – Борис Михайлович, к Легнеру – Абрам Исаевич.

Корр.: А к своему близкому другу Кирову?

А.С.: «Дорогой товарищ Киров».

Корр.: А Киров к нему?

А.С.: «Великий вождь». Конечно, это ирония была, ну, а на официальном уровне – товарищ Сталин, товарищ Киров. Киров понимал свою роль, свою близость душевную, и в личных отношениях у них не было никакой официальности. Только протокольная была официальность, там, конечно, не допускалось никакого панибратства. А в жизни, в личном общении, можно было что угодно рассказывать, как угодно подтрунивать над некоторыми качествами, все это было именно чисто дружеское.

Корр.: Почему именно в Сочи была дача Сталина?

А.С.: Мацеста. Когда создавался курорт, то это было очень неблагоустроенное место и единственное, чем было известно – морем. Но в Крыму то же море, и там более благоустроено, климат лучше. А Сочи – это Мацеста, возможность водами лечить болезни суставов, и я не исключаю, что ещё и потому, что Сочи – глубже в России. Крым больше подходил для отдыха, а Сочи – для лечения. Сохранилось много писем Надежды Сергеевны Алилуевой к моей матери, как они стали ездить в Сочи, о том, что там сыро, болото, неблагоустроенно, дожди, но там Мацеста, лечебная вода, которая так нужна. Думаю, лечение там помогало Сталину, иначе он не ездил бы туда.

Корр.: Как добирался Сталин до Сочи?

А.С.: Поездом. На даче Сталин пользовался автомобилем, привезенным из Москвы, «Ролс-Ройс» 1929 года, кажется. Потом обратно в Москву его увозили.

В Сочи мы как-то застряли на машине, надо было подкапывать, подбежали рабочие, вытащили машину. Сталин потом их спрашивает, сколько получают в месяц, в день, час и им деньги каждому соответственно отсчитывает. Они: «Товарищ Сталин! Что вы! Да мы бы на руках вынесли!» Сталин: «Нет, вы работаете, а я здесь отдыхаю. Вам надо восстановить силы». Они – ни в какую не берут деньги. Он тогда: «Кто из нас здесь старший?» Ему, конечно, мол, вы. «А старшего слушаться надо». Он не допускал, чтобы за ним был долг или задолженность какая-то – ни копейки чтобы! И он всегда за этим следил – чтобы не быть так или иначе в долгу: все должно оплачиваться, труд человека надо уважать. Это был один из главных его принципов.

Сталин всегда благодарил людней за услуги, за работу. Вот были в Абхазии. Кто-то кого-то из ружья приветствует – бах! Тот в ответ тоже – бах! Ну и потом у этого абхазца попросили барашка. Власик это организовывал. Сталин тут же отдает деньги за барана. Тот: «Коба, Коба (на Кавказе Сталина звали «Коба»), нет, никогда в жизни не возьму». Сталин говорит: «Я приехал сюда отдыхать. Это когда царь ехал – он со своих подданных дань собирал. А я не царь и не барин. Ты трудишься, продукт твоего труда стоит денег. Я не приехал к тебе в гости. Вот когда я приеду в гости, ты меня угостишь».