Джейн Хокинг - Быть Хокингом

Тем временем в доме Пилар назревал кризис – по крайней мере, нас с Сильвией не покидало такое предчувствие. Мы уже несколько раз отклоняли ее приглашения на вечерний променад и в результате все чаще слышали раздраженный стук кастрюль на кухне, а время, равно как и наличие, трапез становилось все более непредсказуемым. Мне было немного неловко покидать Сильвию в беде, но я все равно купила билет на поезд с климатической установкой и сбежала в безопасную Гранаду, где надолго остановилась в международном студенческом общежитии с забавным и непредсказуемым контингентом. В основном это были испанцы, способные за секунду разговора перейти от политики к поэзии. Чтобы сохранить остатки разума, я иногда сменяла накаленную атмосферу дискуссионных баталий на горячий воздух прогретых солнцем полуденных улиц Гранады и наблюдая за играми цыганских детей у входов в свои пещеры[25] или гуляла в окрестностях мавританского дворца Альгамбра, в садах Хенералифе, завороженная экзотической и экстравагантной красотой этого места.

Убаюканная ароматом роз и журчанием фонтанов, погруженная в полудрему, я часами сидела под арками во «дворе ручья»[26] Хенералифе, наблюдая оттуда за неприступными стенами, скрывающими внутренние дворики Альгамбры, изукрашенные причудливой тонкой резьбой. Распростертый под солнечными лучами, ослепительный город лежал у моих ног. Его сияние прерывалось лишь бутылочно-зелеными шпилями кипарисов и ярко-пурпурными и розовыми полосками бугенвиллеи, карабкающейся по снежно-белым стенам. Прекрасный город, но и невыразимо жестокий. Здесь был убит талантливейший из его сыновей. Именно в Гранаде в начале Гражданской войны в Испании повстанцы-оппозиционеры франкистских сил расстреляли величайшего испанского поэта ХХ века Федерико Гарсиа Лорку. Ритмы, образы и цветовая гамма его поэзии создали в моем воображении картину Андалусии задолго до того, как я впервые увидела ее воочию.

В то время как я предавалась длительному созерцанию неотступной красоты Гранады, меня одолевали приступы одиночества. В прошлом у меня уже бывали периоды чрезвычайной подавленности, причины которых я не знала. Теперь же она стала мне ясна и оказалась довольно предсказуемой: я просто нуждалась в человеке, с которым могла бы поделиться своими впечатлениями. Более того, я осознала, что больше всего мне хотелось бы поговорить со Стивеном. С первых минут знакомства между нами возникло взаимопонимание, обещающее согласие и совместимость. Из-за его болезни любые отношения с ним были обречены на ненадежность, быстротечность и печальный конец. Могла ли я помочь ему реализовать себя и стать счастливым, пусть и ненадолго? Я сомневалась в своей пригодности для такой миссии, но мои новоприобретенные друзья из многонациональной среды, которым я открыла душу, в один голос советовали действовать решительно. «Если ты нужна ему, то ты просто обязана это сделать», – говорили они.

Некоторое время я пыталась утихомирить внутреннюю неразбериху, но в конце концов неодолимая жажда приключения оторвала меня от исторических красот Гранады и усадила в душный автобус, переполненный рыночными торговцами и их товаром (большей частью живым, хлопающим крыльями и кудахчущим). Я стояла на автобусной остановке в ожидании рейса до станции Ла-Линеа, последнего форпоста Испании перед Гибралтаром, когда ко мне подошел мужчина и спросил, не хочу ли я обучаться испанским танцам. К моему удивлению, он отметил, что у меня подходящая внешность и фигура. Хотя к тому моменту я весьма поднаторела в отшивании местных мачо, мне польстили его слова. Казалось, что мужчина действительно тот, за кого себя выдает. Он не говорил сальностей и не заигрывал; напротив, изъяснялся вполне откровенно. В руке он держал карточку с адресом его танцевальной студии. Я как раз взвешивала его предложение, когда из-за угла вынырнул автобус до Ла-Линеа и навсегда увез меня прочь от искушения. Иногда я чувствую легкий приступ сожаления о том, что тот автобус пришел вовремя, нарушив все неписаные законы передвижения испанского пассажирского транспорта. Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы он прибыл хотя бы несколькими минутами позже?

Я очень хотела помочь Стивену реализовать себя и стать счастливым, пусть и ненадолго.

Сойдя на Ла-Линеа, я перешла физический барьер, разделяющий Испанию и Гибралтар: он представлял собой баррикаду из крашенных в зеленый цвет металлических реек около шести метров в высоту и был оборудован воротами с пунктом таможенного контроля. Гибралтар, несмотря на всю нелепость присущей ему атрибутики британского колониализма, был наиболее удобным отправным пунктом для моей единственной в жизни поездки в Африку, в Танжер[27], где я впервые встретилась с потомками людей, завоевавших Испанию в 711 году и правивших ею более семисот лет, – с арабами. Они мне понравились. Со мной, юной англичанкой, путешествующей в одиночку, обращались крайне почтительно, в отличие от испанцев, не пропускавших ни одной иностранной юбки. Это были люди с глубоким чувством собственного достоинства, гордящиеся своим художественным мастерством и демонстрирующие его продукт в каждой торговой палатке Касбы[28]. Их отличает кротость и гостеприимство, а также любопытство в отношении жизни в Европе; я имела возможность убедиться в этом за бесконечными чашками горячего и сладкого мятного чая, которым меня потчевали в каждой лавке, где я приобретала хотя бы одну грошовую безделушку.

Пока меня не было в Мадриде, над головой Сильвии уже просвистело несколько снарядов в виде гремящих кастрюль. Пилар все меньше устраивал размер прибыли, получаемой от постояльцев, тем более что у нее, несомненно, имелись и другие весомые денежные поступления разного происхождения. В связи с этим Сильвия была выдворена из своей комнаты и переселена ко мне. Мы решили, что нет худа без добра, а один в поле не воин. Однако Сильвию не устраивала перспектива остаться одной в столь опасной обстановке. До этого я не рассказывала Льюисам правды о жилье, которое они заботливо подыскали для меня: мне не хотелось, чтобы они сочли меня неблагодарной за их помощь и гостеприимство. Но теперь час истины настал. Мы решили проинформировать супругов о том, что происходит в lacasade Pilar[29]. Сильвия пришла в их дом вместе со мной в приемное время – шесть вечера, – и мы поведали Льюисам о череде посетителей мужского пола, имевших определенно отталкивающий вид. Было очевидно, что Пилар держала бордель, пусть и не в коммерческих масштабах, и намерена была поставлять миловидных английских девушек на потеху своим обрюзглым стареющим знакомым. Мы рассказали о том, как нас пытались прижать в углу, когда мы возвращались домой вечером, подкарауливая нас за sereno, сторожкой ночного вахтера, хранившего ключи от всех домов на улице и появлявшегося по хлопку, чтобы отворить дверь в подъезд. Мы мимоходом упомянули о характерных звуках веселья определенного рода, вырывавшихся из-за дверей других комнат квартиры, и о подозрительном дребезжании ручки запертой двери, ведущей в спальню.