Алексей Суворин - Дневник А.С. Суворина

…«Зашейные» билеты! Такие билеты выдавались во время коронации, без них никуда не пускали. Эти билеты выдумал один из членов дружины при Воронцове-Дашкове, какой-то морской офицер. Так и говорил: «зашейные билеты».

26 марта.

В Венеции. Hôtel d’Europe. Скверное помещение. С Григоровичем ездим на пароходах, в гондолах, ходим пешком. Третьего дня заболел. Григорович ухаживал, как нянька, за мной. Я ему ужасно благодарен. В его улыбке всегда мне казался добрый человек. Он кое-что знает в искусстве, но как любитель. В церкви St. Giovanno е Paolo он купил терракотовое изображение Девы Марии и еще две фигуры с пометкой 1601 г. Купил он ее у сакристиана (сторожа) церкви и сказал до прихода его, что он дал бы за нее 200 фр. Пришел сакристиан и назначил цену в 50 фр. Григорович в восторге от своей покупки.

Он много любопытного рассказывал о своей жизни. Год и два месяца был воспитателем сына Константина Николаевича, Ник. Конст., которого родители ненавидели. Он жил с ним у короля Бомбы неаполитанского во дворце. К Ник. Конст. (укравшему будто бы ризу с иконы у матери) относится с симпатией. У него был воспитателем после Григоровича немец, который этого великого князя бил по щекам верхней частью ладони, и это обращение ожесточило мальчика. Когда он был юношей и жил в Мраморном дворце, то к нему водили …… девок по целым десяткам. Когда Конст. Ник. сошелся с Кузнецовой, великая княгиня Александра Иосифовна уехала, в виде протеста, в Павловск и скучала там. Присылала за Григоровичем, и он ездил туда развлекать ее. Несколько месяцев он являлся дважды в неделю к цесаревне, когда она вышла замуж, и рассказывал ей русскую историю, историю Петербурга и т. д. «Очень трудно было», — говорит он. — «Представьте себе, ни разу во все время; ни одного ко мне вопроса о чем бы то ни было. Он сидит и курит…. (это было после завтрака), а она молчит и слушает».

Любопытен рассказ его о графине Толстой, жене гр. Ал. Конст. Толстого (поэта). Она — урожденная Бахметьева. С Григоровичем соседи. Прожились. Мать ее старалась не только сбыть ее, но продать. Не выходило. Познакомилась с кн. Вяземским, он сделал ей ребенка. Брат ее вызвал князя на дуэль. Но дуэль, благодаря Вяземскому, не состоялась: он устроил при помощи связей так, что Бахметьева сослали на Кавказ. Возвратившись оттуда, он написал кн. Вяземскому письмо: если он не приедет с ним драться, то он публично оскорбит его. Кн. Вяземский приехал и убил его на дуэли, за что сидел в крепости. Сестра его вышла замуж за Миллера, который был влюблен в нее страстно, но она его терпеть не могла и скоро бросила. Она путешествовала с Григоровичем и сошлась с ним. Когда Григорович возвратился к Бахметьевым, то застал г-жу Миллер лежащею, слабою. У ног ее сидел гр. Ал. Конст. Толстой, страстно в нее влюбленный. Он приехал с Ал. Ал. Татищевым. «Я не хотел мешать», говорит Дм. Вас., «и мы расстались».

2 апреля.

Гр. Гр. Ферзен, промотавшийся, увлек Строганову, 30-летнюю деву, увез ее, повенчался с ней, получил хороший куш, обыграл Паскевича на 300 т. руб. Был егермейстером. Когда сделался егермейстером Скарятин, Ферзен на охоте с государем убил его из ружья. Дело замяли, Ферзена выгнали со службы, а сыну Скарятина дали придворную должность.

Графиня Паскевич и гр. Воронцов-Дашков — брат и сестра. Отец их — гр. Ив. Воронцов-Дашков, был послом в Вене, женился на красавице Нарышкиной, имевшей любовником, между прочим, Столыпина, «Монго», друга Лермонтова. По смерти мужа влюбилась в секретаря французского посольства, вышла за него замуж и играла при нем жалкую роль; он спустил все ее состояние, отчасти в Монако, и она умерла в Париже в госпитале.

В Венеции проживает художник Волков, из Одессы, имеет на канале свой дом и живет акварелями, которые продает в Англию.

3 апреля.

Я в пятый раз в Венеции, в 4-й раз весною или в конце марта, или в начале апреля, и всегда одно и то же: скверная погода; но прежде были дожди, а теперь холодно. Ездили в канал Джудаику, в Redemption, чудесный горельеф «Несения Креста» Джовани ди Болонья. Группа около Марии. Над Христом ругающийся толстый римлянин: «Что, брат, упал? Подымайся». «Снятие со Креста» хуже, но там одно лицо похоже на Вейнберга. В Сан Джордже Маджоре чудесные скульптурные хоры, 44 ниши, с разными изображениями из дерева.

4 апреля.

Сегодня потеплее, т. е. не так холодно. Был в городском саду. На солнце жарко. Григорович так восхищается что просто бесит. «Ах, как чудесно, как удивительно! Удивительно!» Если бы ему поручить написать историю искусства, вот очутился бы он в ужасном положении. Я не слыхал от него ни одного мнения, ни одной фразы, кроме «чудесно», «удивительно», «красиво», «какая работа», «боже, что поделали итальянцы, какие гиганты, какие черти». О картинах: «почернела» или «почернела, но хорошо, надо почистить, помыть». Восхищается пароходами, кораблями. «Какой славный купец». «Как красиво все это сделано!» «Пропасть какая народу на пароходах. Должно быть, зимующие много наживают, очень много!» Меняет рубли на гульдены, гульдены на лиры. — «Почему?» — «Потому что я знаю, сколько дают гульденов». Не может вспомнить отель Luna и Даниэля, где его «обобрали».

В мире нет города более красивого, фантастического, более декоративного. Декорации везде и прежде всего красота, оригинальность, фантастическое. Сношения с Востоком способствовали этому. Красивые фасады церквей, то ренессанс, то рококо, то готика, иногда украшениями фасады переполнены. Дворцы также. Много повторений и оживаний дворца Дожей, повторений библиотеки Сансавино (дворец Пезаро, С. Марк — чистая фантасмагория. Фантазия декоратора не могла бы создать ничего более изумительного.

5 апреля.

Григорович за завтраком, когда лакей подал ему счет в 7 франков, в том числе 1 фр. за куверт, рассердился и сказал, что это воровство. Лакей отвечал, что он тут не причем, но Григорович продолжал волноваться и говорил о воровстве. Многие слышали это. Вечером, когда я вернулся домой, директор отеля жаловался мне на это и говорил, — что просит, чтобы «mon ami» не приходил больше в отель, иначе он принужден будет просить его выйти. Я защищал, сколько мог, хотя защищать тут мудрено. Дм. В. неправ, но мне придется переменить отель во всяком случае. Я уложил вещи. Григорович, вообще, изысканно вежлив, но не любит платить дорого и с лакеем был просто груб.

6 апреля.

Был в сакристии Марка. Очень любопытно. Сначала осмотрели Pala d’Oro, запрестольный образ, где более ста изображений тем особым способом, который называется эмалью. Золотыми волосиками рисуется изображение, волосики эти припаиваются к золотой (?) доске, и между ними наливается смесь стекла.