Лев Лещенко - Апология памяти

И мне хочется низко поклониться Игорю Яковлевичу Крутому, выдающемуся, на мой взгляд, деятелю современной эстрады, который это и пытается делать. А именно — соединять то, что кажется несоединимым, — распавшуюся связь времен. И у него это, надо сказать, неплохо получается. Самый показательный тому пример — его телевизионный фестиваль «Песня года», ставший доброй традицией на государственном телеканале. В этом блестящем телешоу находится место всему — и супермодной поп-группе, и, может быть, слегка забытому сегодня кумиру 1970-х годов Эдуарду Хилю… Несмотря на то что Игорь Крутой сам является весьма незаурядным композитором, создавшим немало прекрасных песен для Аллы Пугачевой, Александра Серова, Ирины Аллегровой, Александра Буйнова, Лаймы Вайкуле, Льва Лещенко и еще многих, многих других, он огромную часть своего времени уделяет чисто просветительской миссии. Конечно, как человеку творческому, даровитому, ему бы больше внимания надо уделять своей основной, композиторской, а не административной работе. Но, возглавляя такую огромную производственную структуру, как концертная фирма «Аре», он тем не менее находит силы пропагандировать лучшие образцы отечественного песенного жанра. Ведь он, по сути, «подхватил» фестиваль «Песня года» в тот момент, когда «Песня года» практически умирала. Игорь Крутой фестиваль возродил, придав ему еще больший блеск и небывалую масштабность в демонстрации всего происходящего на нашей песенной эстраде.

В чем состоит особенность сегодняшней ситуации на эстраде, в радио- и телеэфире? В том, что музыкальные идеи и вкусы сейчас уже не насаждаются сверху, путем так называемого тотального зомбирования нации, примером чего служит достопамятная разгромная статья в сталинской «Правде» под названием «Сумбур вместо музыки», где абсолютно четко предписывалось, какую музыку советскому человеку любить положено, а какую — не положено. Теперь все перевернулось с ног на голову с точностью до наоборот.

Как известно, состояние и содержание сегодняшнего эфира определяется во многом вкусом толпы или так называемых масс, что же касается небольшой части истинных ценителей настоящей музыки, то они не в силах повлиять на политику вещания, на его эстетику и направить все это в нужное русло. Да и нет у них того мощного нахрапа, который свойствен торжествующей пошлости. Вот и получается, что «власть охлократии» (от греческого «ох-лос» — толпа) — вовсе никакая не абстракция, а реально существующая данность, в чем очень легко убедиться, включив телевизор в любое время дня и ночи на любой программе. Повсюду одно и то же — бесконечные, чудовищные по вкусу «мыльные» сериалы зарубежного производства и нагоняющая тоску музыкальная продукция уже нашей собственной выделки…

На вопрос, почему так, телевизионные боссы пожимают плечами: «А мы что? Мы даем то, чего хочется массам…» Самое интересное, что они в принципе правы — подавляющей массе действительно нравится именно это. Что тут еще остается, как не вспомнить пословицу — против лома нет приема? Но тем не менее «угнетенные низы», то есть люди, взыскующие качества и имеющие на это право, часто адресуются к нам, работникам искусства, со справедливым упреком: как вы, дескать, такое допускаете? Или, в крайнем случае, причиняет ли подобное положение страдания вам самим? Я лично мог бы ответить так: «Я не страдаю, не рыдаю от всего этого прежде всего потому, что я — человек достаточно образованный, в силу чего я в состоянии трезво осмыслить происходящее и дать ему оценку».

Во всем, что сейчас происходит, проглядывают закономерности нашей сегодняшней жизни — жизни рыночной, неуправляемой. Но кто рискнет сейчас, подобно Христу, изгнать торговцев из храма, то бишь снести с лица земли заполонившие всю Россию-матушку торговые палатки и лотки? А ведь упомянутые сериалы и «попса» и есть своего рода варианты тех же рыночных лотков, неосязаемых, правда, на ощупь, но приносящих своим эфирным хозяевам вполне осязаемую прибыль. Так что хочешь не хочешь, приходится идти на какие-то компромиссы с существующей реальностью. Другое дело, как при этом сохранить лицо, не изменить своим духовным принципам. В конце концов, можно ведь просто игнорировать то, что тебе претит. Я, скажем, почти не смотрю наши музыкальные программы. Зачем портить себе настроение?

А ведь когда-то весь мир подпевал вслед за нами и «Катюшу», и «Подмосковные вечера»… Отсюда, кстати, и сумасшедший успех недавнего проект ОРТ под названием «Старые песни о главном», котором я тоже принимал участие. Наши люди просто-таки истосковались по мелодичной, легко запоминающейся песне, по внятному, ясному, поэтическому песенному тексту. Помимо всего прочего, мы ведь впитали в себя русскую мелодику с молоком матери, это у нас в генах сидит. Причем понятие «русское» я интерпретирую именно как ядро, основу широкого понятия «российское». Разве, скажем, те же татары или удмурты не ходят на концерты популярных певцов, поющих на русском языке? Разве есть у нас какой-то иной вариант языка межнационального общения, кроме русского? К примеру, довелось мне не так давно выступать с концертами в двух белорусских городках: Лепеле и поселке при ГРЭС. На поляне у озера в Лепеле собралось пять тысяч человек. Надо было видеть, как все эти люди — и белорусы, и русские, и представители других национальностей — воспринимали песни, любимые нашим народом на протяжении вот уже лет тридцати! И я почувствовал, что вокруг этих песен люди могут сплотиться. А суперсовременный примитив служит, напротив, разобщению, разъединению людей. Бороться с этим явлением при помощи дубины бессмысленно, равно как и отстаивать одни лишь песни прошлых лет, пусть даже и очень качественные. Стало быть, остается уповать на мудрость народа, который со временем сам определит, какие песни ему по душе. А петь их у нас всегда найдется кому!..

Что еще можно было бы добавить в качестве своеобразного эпилога? Да разве что глубокую свою благодарность всем тем замечательным людям, которые поверили в меня, когда-то вывели меня в блистающий мир искусства и помогли мне совершить в этом мире то, что я, как мне представляется, уже совершил и надеюсь совершить еще.