Виталий Кривенко - Дембельский аккорд

Я смотрел Туркмена с надеждой, Туркмен был рассудительным пацаном, и говорил всегда правильные вещи. Мне хотелось, чтоб он хоть как-то меня успокоил, мне это было необходимо, иначе в данный момент «крыша» моя находилась на гране срыва.

— Если б духи хотели их убить, убили бы сразу. Раз не убили, значит, для чего-то они им нужны, — спокойным голосом произнес Туркмен.

— Может, обменять их хотят на пленных духов? У нас же есть двое, этот снайпер полудохлый, и тот, что у ротного.

— Уже один остался. Того, что был у ротного, летеха с разведки замочил.

— Как замочил? Когда замочил?!

— Когда мы на блок становились, летеха выпросил его у ротного. А после они с нашим взводным браги нахлебались, ну и летеха его забил до смерти, как бы мстя за Пипка. Пипок же был его любимчиком. Хорошо что еще пастух живой пока, он в БТРе комбата сейчас.

— Бля, «шакалы» тупорылые! Ну нахрена ротный отдал этому долбаю духа?! Теперь пи…ец, даже если духи подпишутся поменять кого-нибудь на чабана этого, то это, скорее всего, будет Грек. Командир на сто процентов так решит, ведь они же с Греком кенты. Так ведь? — я потряс Туркмена за плечо.

— Не знаю, — ответил Туркмен и отвернулся, уставившись в окно палатки.

— Бля, да они че, дураки что ли?! Нашли кого наблюдающим поставить. Эти «деды» припухшие — уроды, да и Грек хорош. О чем он думал, когда бухать садился?! Хохол же за рулем на ходу спит, он сука вечно спит.

— Теперь уж точно, навечно заснул, — безразлично проговорил Туркмен.

— Поехали отсюда, хули мы тут сидим? — предложил я Туркмену.

— Куда?

— На блок, куда же еще. Че, ждать пока меня в вертушку запихают? Я отсюда никуда не улечу. Пока я не увижу Хасана живого или мертвого, я вообще из Афгана никуда не полечу, даже на дембель. Поехали давай, чего ты сидишь. Ну, чего ты сидишь, Туркмен?!

— Ну поехали, — Туркмен встал и не спеша направился к выходу.

Я вышел вслед за Туркменом, на ходу разматывая бинты, которыми меня обильно обмотали медики.

— Э-э, бляха! — Я со злостью разматывал и рвал эти бинты, не обращая внимания на боль в шее и затылке.

— Юра, че ты делаешь? — спросил Туркмен остановившись, когда мы уже подошли к БТРу.

— Да ну их нах…й эти тряпки, зае…ли они уже. Там, бля буду, царапина какая-то доморощенная, а замуровали как фараона.

— Дай я размотаю, а то ты сейчас башку себе оторвешь.

Туркмен подошел ко мне, и стал не торопясь, аккуратно разматывать бинты.

— Тут кровь засохшая ша шее, бинты прилипли. Не больно?

— Да рви, е…ть эту шею. Давай быстрее и поехали. — Я стал помогать ему, нервно отрывая окровавленный бинт от раны.

— Да у тебя рубец здесь, как будто саблей полоснули, и шишка ох…енная на затылке. Кровь вон сочится. Может замотать немного? — предложил Туркмен.

— Нах…й заматывать. — Я нагнулся и, взяв пригоршню пыли, швырнул ее на рану. — Все, поехали быстрее отсюда.

Я залез на броню и нырнул в командирский люк, плюхнувшись в кресло. Сознание отказывалось понимать происходящее. «Ну как же так, Хасан у духов, этого просто не может быть. Да что же происходит?»

Туркмен неторопливо опустился на водительское сидение, запустил движки, и мы тронулись с места. Туркмен молчал, я тоже. Вид у Туркмена был какой-то отрешенный, взгляд безразличный, я, наверное, тоже выглядел не лучше.

— Туркмен, я пойду в кишлак. Пойду один, — твердым голосом произнес я, показывая свою решимость.

Эта мысль мне пришла в голову неожиданно, как бы — вдруг. Туркмен посмотрел на меня и произнес спокойным голосом:

— Застрелись прямо здесь, чего в такую даль ходить.

— Я не шучу, Туркмен.

— Что, воевать с духами собрался? — спросил Туркмен, глядя в лобовое окно.

— Нет, я пойду без оружия.

Туркмен снова взглянул на меня, будто хотел еще раз убедиться, не свихнулся ли я.

— Я возьму пару гранат в карманы, и пойду один. Буду говорить с духами, если они не отдадут Хасана, я подорву себя и их.

— Юра, ты не спеши с ума сходить, предоставим это дело командиру. Он уже объявил в кишлак — если не вернут людей, то кишлак будет уничтожен. Так что давай подождем.

— Ну да, конечно! А духи-долба…бы сидят в кишлаке и ждут, когда же мы придем их уничтожать. Да там в кишлаке, уже давно никого нет, ни духов, ни мирных. Ты че Туркмен, за дураков что ли духов считаешь!?

— Посмотрим, — своим привычно спокойным голосом ответил Туркмен.

Это спокойствие Туркмена меня бесило, хотелось взять, и придушить его. Я с силой сжал кулаки и что есть силы стукнул себя по коленям.

— Юра, успокойся. Время покажет. Ты только успокойся. У меня тоже нервы не железные, но я ведь стараюсь держать себя в руках. Иначе конец, иначе все мы еб…немся в этой проклятой стране.

— Да мы и так уже все давно еб…нутые, осталось только документально это подтвердить.

— Не волнуйся, подтвердят, влепят штамп в военник — «проходил службу в ДРА», этим и будет все сказано.

— И «желтую карточку» для комплекта, — произнес я, и еле слышно добавил: — Кому желтую, а кому и зеленую.

Я открыл лобовой щиток, и через выбитое стекло в лицо мне ударил прохладный поток воздуха. Вдалеке показались наши блоки. Дальше мы ехали молча, думая каждый о своем, а задуматься было над чем. Я бы, наверное, свихнулся, если бы не было той мизерной надежды, что еще не все потеряно, что еще можно каким-нибудь образом спасти Хасана. Я изо всех сил хотел верить, что еще увижу друга живым, иначе на кой черт эта никчемная жизнь.

— Глянь вон на раздолбанный кишлак, — предложил Туркмен, нарушив длительное молчание.

Я откинул верхний люк и высунулся из него. Диск восходящего солнца показался из-за макушек гор. Наступало утро. В низине виднелось озеро, а чуть в стороне клубились редкие струйки черного дыма, разглядеть, что-либо подробней было трудно, кишлак находился далеко. Я опустился на сидение, захлопнув за собой люк.

— Да там не видно ни хрена, так, дымок еле заметный вдалеке.

— Вчера он вовсю полыхал, распахали не хуже того, что возле речки.

— Только и можем, что кишлаки распахивать, — пробубнил я себе под нос, и спросил: — Наш блок опять крайний?

— На этот раз нет, крайний у самого оврага, поставили блок Грека, наш стоит рядом.

Мы снова замолчали. Прошло примерно минут десять, как мы катили вдоль оврага, точного времени я не знал, так как потерял свои часы.

— Что, приехали уже? — спросил я, когда БТР остановился.

— Да, — ответил Туркмен и откинулся на спинку сидения.

— А где пацаны?

— Возле машины ротного, вон он стоит — слева от нас. Сейчас ротный мне по башке настучит за то, что я привез тебя от медиков.