Величайший блеф. Как я научилась быть внимательной, владеть собой и побеждать - Мария Конникова

Сначала пропадает слух. Потом зрение. Я успеваю ухватиться за тумбочку в ванной, чтобы не упасть на твердый кафельный пол, и твержу себе одно: “Не вздумай потерять сознание”. Должно быть, у меня инсульт, думаю я, или аневризма, или еще что-то ужасное. И мне нужен врач, иначе я умру или получу необратимые повреждения мозга. Что бы ни происходило, нельзя падать в обморок. Я пытаюсь закричать, но не знаю, удается ли мне вообще издать какой-то звук. Подкатывает тошнота, и я стараюсь сдержать рвоту, сквозь пелену в сознании понимая, что могу захлебнуться. И наконец, когда мне кажется, что прошло несколько долгих минут, а на самом деле всего несколько секунд, я чувствую, как кто-то входит в ванную. Вероятно, мне все-таки удалось позвать на помощь, и муж услышал.

Я тянусь к нему вслепую и произношу единственную фразу:

– Со мной происходит что-то плохое.

* * *

То утро началось вполне обычно. Я снова участвовала в Мировой серии покера, только в этом году я, как свежеиспеченный профессионал, решила провести в Лас-Вегасе все лето. Я приехала вместе с мужем, и мы поселились в каких-то десяти минутах пути от “Рио”, где мне предстояло играть каждый день в разных турнирах.

Вегас больше не раздражает меня. Я успела привыкнуть к его причудам, его ритмам и даже научилась видеть его красоту. Конечно, я по-прежнему ненавижу казино, особенно после поездки в Макао, но уже знаю, что вокруг казино бурлит интересная и насыщенная жизнь. По обе стороны от Стрипа расстилается целый мир – прекрасной кухни, удивительных людей и потрясающей природы. У нас сложился семейный рабочий ритм: муж работает над своим проектом, пока я играю, потом мы встречаемся за ужином, а по выходным стараемся выбраться на природу – в каньоны, а один раз даже побывали на пляжах Малибу. Все шло хорошо. И вдруг на тебе.

Накануне я играла до поздней ночи и проснулась разбитой и с легкой головной болью. Но я не могла позволить себе взять выходной или даже просто отоспаться: был второй день турнира, и в полдень мои фишки должны были оказаться на столе. Весь день я боролась с мигренью. Ела мало. И уже под конец дня, около полуночи, вылетела из турнира. Пришла домой и рухнула на кровать.

Когда я проснулась, муж уже давно был на ногах. Я зашла в гостиную сказать ему, что я тоже встала, и отправилась в душ. Тогда-то все и началось, и вот я сижу в гостиной и гадаю, переживу ли я это.

Я сижу на диване. Слух отчасти восстановился, но кровь в ушах гудит так громко, что я едва разбираю слова. Но я совершенно слепа. Это всегда был один из моих самых сильных страхов. Я попросила проводить меня в гостиную, ярко освещенную солнцем, чтобы сразу понять, если зрение начнет возвращаться. Мы сидим, и я жду. Это самые страшные минуты в моей жизни на сегодняшний день.

Прошло двадцать минут, но они показались мне часами. Перед глазами появляются пятна, потом постепенно проступают силуэты, и наконец я прозреваю. Муж говорит, что мои зрачки были во всю радужку, как черные блюдца. Я звоню своему врачу в Нью-Йорк, потом записываюсь на срочную МРТ и магнитно-резонансную ангиографию.

* * *

Нассим Талеб, специалист по статистике и автор книг, поставил бы под сомнение исходную посылку всего моего проекта: он считает, что нельзя использовать игры для моделирования реальных ситуаций, потому что в жизни правила, вычисленные в играх, нарушаются самым непредсказуемым образом. Это называется “игровое заблуждение”. Игры слишком все упрощают. Жизнь может подбросить множество самых разных поворотов, которые сделают все ваши тщательные подсчеты бессмысленными. И это верно. В конце концов, именно эти соображения заставили меня заинтересоваться покером. Понимание, что жизнь непредсказуема. Что невозможно ничего знать наверняка. Что мы не можем контролировать все, что бы мы там на этот счет ни воображали.

Но если покер что-то и дал мне, так это способность справляться с хаосом, который может обрушиться из-за пределов покер-рума. Снова и снова во время игры со мной происходили какие-то незначительные мимолетные события, и это научило меня принимать их такими, какие они есть, и разумом, и чувствами, проходить через это и идти себе дальше. За покерным столом невозможно игнорировать реальную жизнь. Она все равно заставит обратить на себя внимание – либо скажется на ваших эмоциях и реакциях, либо выберет более грубый способ: тем летом в один из дней все турниры WSOP пришлось срочно завершить из-за землетрясения. А в прошлом году, когда я была в Барселоне, казино закрыли из-за терактов.

Жизнь случается, а мы продолжаем играть. Мы играем, и постепенно учимся дальновидности, обретаем навыки выживания, накапливаем силы и знания, чтобы чаще оказываться победителями, чем побежденными. Играем, прекрасно осознавая: с учетом всего, что может произойти во внешнем мире, нам очень повезло, что мы вообще имеем возможность сидеть тут и играть.

“Большинство людей никогда не умрет, поскольку им не суждено родиться, – пишет Ричард Докинз в книге «Расплетая радугу». – Этих людей, которые потенциально могли бы быть на моем месте, но на деле никогда не увидят света дня, больше, чем песчинок в Аравийской пустыне. Наверняка среди этих нерожденных призраков есть поэты более великие, чем Китс, и ученые более великие, чем Ньютон. – Только подумать, насколько же это поразительно! – И вот, наперекор этой умопомрачительной статистике, вы да я, при всей нашей заурядности, оказались тут”[54]. Мы тут, и у нас есть эта жизнь во всеми ее превратностями, несправедливостями, всем ее шумом и гамом. Именно нам среди миллиардов, триллионов, квинтильонов, совершенно невообразимого множества потенциально возможных людей позволено сесть за игровой стол.

Мы выиграли невероятный, немыслимо редкий приз в лотерее – мы появились на свет. И мы не знаем, что случится дальше. Никогда не можем этого знать. Невозможно овладеть мастерством рождения или смерти. В самом начале и в самом конце мы полностью во власти случая. Правда в том, что мир по большей части лишь шум, а мы тратим большую часть своей жизни на попытки уловить в нем какой-то смысл. По большому