Илья Голенищев-Кутузов - Данте

Счет небес у Данте несколько иной. Но античного писателя и великого итальянского поэта роднит ощущение космоса как бесконечности, замкнутой в себе. Космические просторы зиждятся у Данте на числе девять. Вокруг Земли находятся девять небес: первое небо — Луны, второе — Меркурия, третье — Венеры, четвертое — Солнца, пятое — Марса, шестое — Юпитера, седьмое — Сатурна, восьмое — неподвижных звезд, девятое — кристальное Перводвигателя, Девять духовных чинов, совершающих вращение с все возрастающей быстротой, являются по существу своему «идеями» неоплатоников, приспособленными к терминам христианской мифологии. Это ангелы, архангелы, начала, силы, крепости, власти, престолы, херувимы и серафимы. Они приводят в движение соответственно восемь небес; девятое (Перводвигатель) сообщает движение всем остальным и обладает предельной скоростью, то есть скоростью света, стремясь достигнуть предельной неподвижности эмпирея. Неподвижность и самое стремительное движение, таким образом, как бы сливаются не сливаясь.

Дантова система мироздания во многом восходит к неоплатонику Псевдо-Дионисию Ареопагиту, греко-сирийскому мыслителю, вероятно IV—V веков, которого в средние века ошибочно считали учеником апостола Павла, проповедовавшего в Афинах. Некоторые грузинские историки философии упорно настаивают на том, что загадочный Псевдо-Дионисий не кто иной, как грузинский царевич Петр Ивер, получивший образование при византийском дворе, куда он был привезен ребенком как заложник. Неоплатонические идеи Псевдо-Дионисия получили чрезвычайное распространение в Европе в IX и X веках, когда началось под влиянием Византии обновление культуры и искусства Запада. Рукопись греческого текста «О небесной иерархии» Людовик Благочестивый получил от византийского императора Михаила Заики (826—829). Она хранилась как величайшая святыня в аббатстве Сен Дени под Парижем. В это время, по-видимому, началась идентификация просветителя Франции епископа Диониса с Дионисием из Коринфа, бывшего по преданию учеником апостола Павла. Блестящий перевод на латынь этого произведения сделал по просьбе Карла Лысого ирландский (или шотландский) философ Иоанн Скотт Эриугена (умер в 880 г.), снабдивший текст комментарием. К этому переводу, как к источнику высшей мудрости, обратился в начале XII века известный аббат монастыря Сен Дени Сугерий. Сугерий писал стихи, проникнутые совершеннейшим неоплатонизмом. Аббатство Сен Дени было перестроено под руководством Сугерия также в духе аллегоризма и символизма, соответствующих основным мыслям автора сочинения «О небесных иерархиях». С большой вероятностью можно предположить, что именно в аббатстве Сен Дени под Парижем Данте познакомился с сочинениями философа-неоплатоника в переводе Скотта Эриугены. Быть может, также символика архитектуры храма, указывающая на восхождение и нисхождение идей в космосе и на значение света, как первоисточника всякого знания, повлияла на воображение Данте.

Соединив учение Плотина и Прокла с верованиями библии, Псевдо-Дионисий Ареопагит разработал систему так называемой отрицательной теологии. Он определял сверхсущность всех явлений как «вечный мрак и вечное молчание». Согласно Псевдо-Дионисию, вселенная творится, оживляется и получает единство непрестанным самоосуществлением, самораскрытием того, кого Плотин называл «единственным», невидимым солнцем, или первым излучением света. Огромно расстояние между высшей сферою света и низшей, подлунной. Все же» между крайними проявлениями света и земной субстанцией нет перерыва. Поглощаясь материей, свет снова восстает из нее, восходя к первоисточнику. Однако человек, утверждает Псевдо-Дионисий, может воспринимать силу звездных эманаций только в их видимых проявлениях, то есть в материальной форме света, поэтому зрение считалось в средневековой философии наиболее совершенным свойством человека. В то время как для других ощущений — осязания, слуха, обоняния — нет необходимости в третьем начале, пребывающем между субъектом и объектом восприятия, зрение требует этой третьей посреднической силы, а именно — света. Псевдо-Дионисий считал световую энергию основой всех предметов и существ. Земная красота есть также одно из проявлений света. Как Псевдо-Дионисий и Сугерий, Данте был убежден, что «слабый разум подымается к истине через познание материального». В картине космоса у Данте свет играет не меньшую роль, чем у Псевдо-Дионисия. На небе Солнца Данте воздаст хвалу автору «Небесной иерархии»:

В начале первой песни «Рая» Данте говорит, что более всего пронизан светом эмпирей. Свет сияет в беспредельных пределах вселенной в различной степени, однако, заверяет Беатриче в четвертой песне, неверно учение Платона в «Тимее» о том, что души возносятся обратно к звездам и что всякая душа возвращается к своей звезде, порвав связь с телом. Отвергнув благородство, связанное с происхождением, древностью рода и богатством, Данте утверждает иерархию света, благородство интеллектуальное и духовное.

Представление о пронизанном огнем бескрайнем просторе сочетается у Данте с другим поэтическим представлением — космического океана. Данте и Беатриче приближаются к самой медленной из небесных сфер — сфере Луны. Данте видит тени спасенных обитателей Луны; в нем рождается способность проникновения в то, что ранее было ему недоступно.

Данте встречает здесь духов любви, которым скорее место в Чистилище — это нарушившие не по своей воле, но без достаточного сопротивления обеты, данные на земле. Среди них — Пикарда Донати, которую похитил из монастыря и насильно выдал замуж ее брат Корсо Донати. После беседы с Пикардой Данте пытается разрешить мучащее его сомнение, «возможно ль возместить разрыв обета новыми делами». И как бы в ответ на эти мысли Беатриче вызывает в сердце поэта новый прилив любви:

Похвала небесной возлюбленной вызывает новое раскрытие духовных сил Данте: