Стюарт Стивен - Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки

Однажды кто-то заметил, что в функции разведки входит уменье «в общем шуме различать отдельные голоса». Перед началом первой мировой войны французская разведка предупреждала о том, что немцы начнут войну и дала подробное описание всей операции. Французское правительство в это не поверило именно потому, что «общий шум», производимый политическими и дипломатическими выступлениями, свидетельствовал вроде бы об обратном.

Немцы обманули Сталина, хотя его же агенты предупреждали о начале «операции Барбаросса».

В недавнее уже сравнительно время, перед самым вступлением в Чехословакию в 1968 г. Советский Союз сбил с толку Запад. Секретные службы США, Англии, Франции и Германии отрицали возможность вторжения, считая его маловероятным.

Джон Кеннеди оказался втянутым в трагическую операцию в заливе Гуантанамо («залив свиней»), потому что все те же «шумы» создавали у него и у ЦРУ ложное впечатление, что, как только придет помощь извне, весь народ восстанет и сбросит диктатуру Фиделя Кастро.

Израильская разведка хорошо знала, что «общий шум», на фоне которого ей надлежало различать «голоса», очень интенсивен. Арабские лидеры хвастливы. Они довели до совершенства принятые в некоторых недемократических странах приемы дезинформации, которые состоят в том, что фабрикуются одновременно два заявления — одно для внутреннего употребления, второе — для заграницы.

Арабы по своим традициям — люди практичные. С другой стороны, они очень дорожат своими концепциями чести и достоинства. В своих взаимоотношениях с Израилем они в течение очень долгого времени пытались примирить между собой эти совершенно непримиримые принципы. Из этой путаницы неизбежно вытекала полная непредсказуемость их поведения. Задача разведки соответственно усложнялась. Этому немало способствовало поведение и самих израильтян. Подчас разведке с трудом удавалось извлекать «голоса» из «шума» в самом Израиле.

Секретная служба не может оставаться безразличной к господствующим в данный момент в стране настроениям. Иехошафат Харкави однажды заметил: «Хорошая разведка не может быть в обществе, состоящем из идиотов».

Население Израиля склонно к истерии. Успехи бурно переживаются. Неудачи повергают население в глубокий траур. Израильтяне все время живут в состоянии возбуждения. Одно из двух — либо они недооценивают, либо переоценивают возможности своих противников. Героев они окружают восторженным поклонением, неудачников третируют с откровенной жестокостью. Израильская разведка не могла не испытывать на себе влияния среды, в которой действовала.

Надо, однако, отдать должное ее руководителям — Исеру Харелу, Меиру Амиту, Цви Замиру и Иехошафату Харкави. Благодаря им в разведке царила атмосфера, в которой трезвость взглядов ценилась выше всего. В этом смысле ни одно учреждение в стране конкурировать с разведкой не могло.

Израиль с самого начала создания своей разведывательной организации установил для нее высокие стандарты, соответствующие принципам государства в целом. Случалось, что и само государство, и его разведка от своих собственных высоких этических норм вынуждены были отклониться.

Абрахам — один из старых сотрудников Мосада, о котором я уже упоминал в предисловии к этой книге, — сказал мне однажды: «Я еврей. И это значит для меня больше, чем работа в Мосаде. Если участие в работе Мосада окажется несовместимым с моим представлением о еврейской нации, если личная моя этика придет в противоречие с этикой государства, я собираю свое имущество и ухожу. Я считаю, что этого до сих пор не произошло, потому что и я, и люди, одинаково со мной мыслящие, подобных вещей не допускают. Я убежден, что мы всегда будем в состоянии обеспечить статус кво».

В настоящее время израильская разведка, бюрократический аппарат которой несколько разросся, уже не окружена, как прежде, романтическим ореолом, и все же она все еще считается одной из самых совершенных разведок в мире. Несмотря на просчеты и скандалы, которые потрясали ее коллектив, несмотря на все допущенные ошибки, она остается на удивление человечной организацией.

«Запомните, — сказал однажды своим сотрудникам Амит, — нельзя забывать о людях, независимо от того, кто они, — евреи, мусульмане, христиане, готтентоты, — кто бы они ни были».

Иногда об этом забывали. Но реже — я в этом уверен, — чем можно было ожидать от разведывательной службы и вооруженных сил такого маленького, со всех сторон осажденного врагами государства.

Исер Харел.

Пинхас Лавон.

Иехошафат Харкави.

Цви Замир.

Казнь Эли Когена.

Вольфганг и Вальтрауд Лоц в 1955 г.

Аарон Ярив.

Альфред Фрауенкнехт — швейцарский инженер, помогший Израилю получить чертежи французского самолета «Мираж».

Адмирал Мордехай Лимон.

Генерал Ицхак Хофи.

Генерал Эли Зейра.

Эхуд Авриель — один из основоположников израильской разведки.

Меир Амит.

Абрахам Зайденберг (Поль Франк).

Марсель Нинио в Каире.

Генерал Бенджамин Джибли.

Генерал Шломо Газит.

Джонатан Поллард был арестован в ноябре 1985 года, эта книга вышла в 1987 году — примечание оцифровщика.

«Алия» в буквальном переводе означает «подъем», «восхождение». Этим словом стало принято обозначать эмиграцию в Израиль. На протяжении двух тысяч лет изгнания выражение «Эрец Исроэл» приобрело мистическое значение для евреев во всем мире. На самом деле в переводе это были простые слова — «страна Израиля». Если шла речь о «стране», все евреи понимали, что подразумевается Израиль. На Первом сионистском конгрессе в Базеле в 1897 г. была провозглашена цель движения — возвращение всех евреев в Страну и возрождение еврейской национальной жизни — в культурном, социальном, экономическом и политическом смысле. Центральной в доктрине сионизма была идея, что поселенцы, прибывающие в Израиль, независимо от того, какая была у них ранее профессия и какое образование, будут обрабатывать землю и превратятся, таким образом, в таких же людей, какими были их предки перед изгнанием, т. е. в землепашцев, душой привязанных к земле, а не к городам. Эти надежды вдохновляли «олим» (так стали называть иммигрантов) и укрепляли дух новых пионеров.

По интересному совпадению — брат ставленника Сталина, министра внутренних дел в правительстве Польши Якоба Бермана.

Бен-Гурион превратил кибуц, в котором жил, в резиденцию премьер-министра в изгнании. Туда к нему приходили за советом и поддержкой его молодые воспитанники.

В разговоре со старшим офицером израильской разведки я сказал, что допускаю существование такого правила лишь в теории, потому что трудно себе представить, что израильтяне могут отказаться от своих контактов с евреями в других странах. «Если бы даже такого правила не существовало в теории, его все равно пришлось бы осуществлять на практике, — ответил он. — Скажем, вы хотите завербовать агентов, где вы будете их искать? — В синагогах, в местных еврейских организациях, в гетто или в среде еврейских бизнесменов, — не так ли? Но ведь совершенно ясно, что и агенты служб безопасности в этой стране в первую очередь искать будут там же. Так что приходится, к сожалению, держаться от этих мест подальше».

Авторы детективных романов плохо разбираются в системе имен агентов. В большинстве случаев у каждого их три. Первое, служебное, или то, под которым агент фигурирует в своем разведывательном отделении. В любой организации существует многочисленный штат. Кто-то должен выдавать зарплату, еще кто-то — переписывать донесения. Со временем на каждого человека накапливается огромное количество документов. Между тем, агент может оказаться в опасном положении. Поэтому так важно, чтобы у него было еще одно имя, неизвестное его сослуживцам. На задании агенту присваивается еще одно имя, кодовое. Таким кодом может быть название цветка или плода. Делается это опять же с целью ограничить число людей, могущих идентифицировать все имена агента — кодовое, то, на чье выписаны документы и под чьим именем он живет, выполняя задание.