ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство) - Луначарский Анатолий Васильевич

Однако АХР можно упрекнуть в том, что ома все еще принимает на свои выставки значительное количество балласта. Встречается много картин, которые, не представляя собой ничего тематически особенно крупного, снижают уровень мастерства до степени неудовлетворительности.

Как ни демократична АХР, но ее жюри должно в этом отношении быть строже.

Нужно отметить как значительную черту новой выставки развитие ОМАХР *, которое, несомненно, свидетельствует о том, что ахровская молодежь стоит на пути к яркому будущему. Так же точно выставка образцов стенной живописи (к сожалению, в сильно уменьшенных эскизах), выставка работ по прикладному искусству (текстиль), интересная выставка самоучек— все это придает глубокий интерес ахровской выставке.

Среди самоучек имеются и совершенно наивные таланты и творцы вещей неожиданной остроты. Совершенно необыкновенное впечатление производят два панно цветов, сделанные, как мне сказали, простой старой женщиной. В смысле фантазии и широкой любви к жизни это своего рода шедевр. Все это показывает, какие огромные источники будущего таятся в нашей почве повсюду, куда ни копни. Заслуга АХР заключается в том, что она так демократически подошла к вопросу об искусстве, включив сюда и молодое искусство и самодеятельное.

Однако нельзя отрицать кроме уже указанного излишнего количества балласта и другие недостатки выставки АХР. Взяв на себя задачу быть главным руслом художников новой тематики, надо проявлять здесь изобретательность. В сущности, нельзя припомнить почти ни одной картины, о которой можно было бы сказать, что она написана на яркую революционную фабулу, что она знаменует собою какой–то новый шаг в отношении художественной тематики. С этой точки зрения на меня произвел впечатление монументальный этюд (скорее чем картина) «Ходоки» неизвестного мне молодого художника. В нескольких фигурах поднятых до монументальной общности крестьян изображено действительно движение их куда–то вперед, движение взволнованное и торжественное, зовущее за собою отсталых. Сила тут оказалась главным образом не в теме, а в большом таланте, художественно объединяющем, синтетическом. Можно пожелать молодому автору всяческого успеха на этом пути. В остальном есть, конечно, революционный жанр, батальный жанр, портреты, есть вещи, более далекие от революции (хотя в известном числе желанные), пейзажи, натюрморты, но в смысле мастерства весьма ценные. Вся стена, занятая картинами безвременно скончавшегося Карпова, Рянгиной и Яковлева, интересна и приковывает взоры зрителя. Нельзя не пожалеть, что картина Карпова «Арест Пугачева» не закончена. Она задумана интересно не только как проблема светотени, но и как историческая иллюстрация, приближающаяся к великим историческим иллюстрациям Сурикова. Я не хочу останавливаться на отдельных произведениях. Есть очень много хороших вещей. Я, например, с удовольствием отмечал и сейчас отмечу яркость композиций Соколова–Скаля («Похороны вождя») *. Но все–таки мы имеем то Ленина, говорящего с броневика, то похороны Ленина, то шествие пионеров, то какую–нибудь сцену в советском суде и т. д. и т. п., и все это повторение уже сделанного, иногда лучше, иногда хуже. Как будто нет у нас, окруженных непочатым краем сюжетов, литературно–художественной изобретательности. АХР следовало бы давно понять, что ее художник не должен быть только живописцем на том пути тематически ценной живописи, на который он теперь вступил. Надо отвергнуть, как старую буржуазную ветошь, заявление, что живопись должна чуждаться литературы. Это вздор. В нашей собственной русской живописи имеется такой великан, как Суриков, у которого надо учиться изображению истории, перенесши его манеру углубленного, разъясняющего иллюстрирования явлений прошлого и на настоящее, быть может, даже и на будущее.

На съезде безбожников ** тов. Ярославский и члены съезда жаловались на чрезвычайно малое внимание к темам этого рода со стороны художников. С удовольствием отмечалась маленькая картинка, изображающая пионера с шарахающейся от его безбожных слов бабушкой с иконами. Между тем стоит только подумать, какую бесконечную массу сюжетов может выделить художнику антирелигиозная тема. Здесь и всевозможная сатира на духовенство и ханжей всех вероисповеданий в прошлом и настоящем, здесь и ироническое изображение разных мифологических событий в духе, так сказать, высокой живописной комедии.

Кстати сказать, какому–то не очень умному человеку пришло в голову снять хорошую картину Терпсихорова, изображающую гадалку и так удачно противопоставленную самым своим вечерним, замкнутым колоритом серебристо–дневному тону соседней картины, изображающей научно–анатомическое вскрытие, Эта пара картин обращала на себя внимание, как хорошо звучащие живописно–агитационные ноты. И вдруг какие–то умники нашли, что изображение того, как гадалка обманывает пригорюнившуюся бабу под образами со мздой на столе, может быть вредным для наших посетителей выставки и может заставить их самих пойти к гадалке. Вот образец совершенно тупого подхода к задачам нашей живописи. Если какие–то власть имущие (не знаю какие — буде наркомпросовские, то очень стыжусь) так будут чистить наши выставки, то, конечно, они только помешают художникам вступить на верный путь.

Возвращаюсь к вопросу о сюжетах. Вообще антирелигиозная тематика так бесконечна и так зовет к себе настоящего художника, и разве она одна? На выставке сравнительно недостаточно освещен наш труд, наше строительство. Мало таких вещей, которые иллюстрировали бы, раскрывали бы перед нами пока еще неясные глубины происходящих в деревне процессов.

Наши художники, как это часто бывает с музыкальными композиторами, так сказать, с трудом могут придумать либретто для своих картин; им должны помочь в этом подлинные литераторы.

Надо АХР привлечь к работе поэтов, романистов, выдающихся агитаторов н вместе с ними создать, так сказать, первую программу для живописного ее овеществления. Из этой программы отдельные художники могли бы черпать темы. Тема должна быть не только названа, а по возможности художественно описана автором–литератором, как картина, которую он видит перед собою.

Само собою разумеется, что живописец, взявший такую тему, мог бы совершенно вольно трактовать ее, получивши от этого описания только первый толчок.

Мне очень хотелось бы провести параллель между АХР и другими выставками, прежде всего выставкой ОМХа *. К сожалению, я до сих пор не смог посетить эту выставку. Как только я ознакомлюсь с ней, я выскажусь о ней на страницах «Прожектора».

Что касается критического отзыва об отдельных художниках, об отдельных картинах, то я предоставляю это профессиональным критикам, считая, что общие замечания и общие выводы являются здесь более важными. Оценка отдельных произведений может быть в значительной мере предоставлена самой публике.

(Впервые — «Прожектор», 1929, № 25, 25 июня. Печатается по журнальному тексту)