Максим Дубаев - Рерих

Младшая дочь Дарья — за обер-гофмейстером Федором Петровичем Опочининым.

Ольга Ивановна дочь генерала аншефа от кавалерии И. П. Шабельского в начале 1881 г. заболела и вскоре умерла. После этого ее мать в том же году попыталась отобрать у П. А. Путятина детей, ссылаясь на то, что отец избивает их и что у него появилась новая жена (родная тетя Елены Ивановны Рерих, Евдокия Васильевна Голенищева-Кутузова, бывшая до этого замужем за Степаном Николаевичем Митусовым). Однако судебные чиновники увидели в этом требовании корыстный замысел — отсудить у князя вместе с детьми и деньги на их содержание. Судьба Рерихов не раз пересекалась с многочисленными родственниками Павла Арсеньевича. Сын племянника П. А. Путятина Сергей Михайлович Путятин был женат на Марии Павловне Романовой, которая была до этого замужем за принцем Вильгельмом, наследником шведского престола, она развелась с ним в 1913 г. Отец Марии — родной брат Николая II Павел Александрович Романов был убит в Апапаевске вместе с другими великими князьями. Марии было всего 28 лет, когда она вместе со своим мужем Путятиным осталась в Париже без средств к существованию. Пришлось заняться вышивкой и продавать сделанные своими руками шали и платья. Коко Шанель случайно познакомилась с работами сиятельной белошвейки, и была создана мастерская, в которой работали более 50 русских эмигранток. Сергей Путятин прожигал в ресторанах заработанные женой деньги, разбил несколько дорогих машин, и несмотря на уговоры Марии Павловны, вел разгульную жизнь. В конце концов она развелась с ним. Ее сын от первого брака отказался от шведского престола и жил в Германии. Елена Ивановна Рерих писала в Америку в 1935 г.: «…полезно помнить, что Мария Павл[овна] не друг нам. Кто-то из соотечественников посеял между нами черные зерна, а, может быть, тот факт, что она была замужем за Путятиным, который состоит с нами в свойстве и с которым она развелась, как мы слышали, тоже играет свою роль — трудно сказать, отчего зарождаются недоброжелательства. Но имейте и это в виду. Если бы пиан[истка] просвещалась сама о неприязни Мар[ии] Павл[овны], то можно было бы ее расспросить, что именно нам инкриминируется».