Сергей Ушакин - Веселые человечки: культурные герои советского детства

435

К немногим случаям русификации можно отнести песенки: «В лесу родилась палочка», «Орешки каленые», слова «позабытый и позаброшенный», «простофиля» и некоторые другие.

У Милна это звучит так: «Was it Fond of Pigs at all? / If it was Fond of Pigs, would it make any difference what sort of Pig?» (Milne 1992, 67).

А. Милн воевал и был офицером связи. Позже в «Автобиографии» он писал: «Мне физически нехорошо, когда я думаю о ночном кошмаре войны, об умственной и моральной деградации» (Milne 1939, 249). Э. Шепард был карикатуристом журнала «Панч» и проработал в нем с 1907 по 1953 год (последние годы как главный карикатурист). Участник Первой мировой войны, он сатирически освещал тему войны в журнале (при этом получил орден Military Cross за храбрость в бою).

По некоторым версиям, визуальным прообразом Пуха стал любимый плюшевый мишка маленького сына самого Шепарда.

Игрушки попали в США в 1947 году: предполагалось возить их по стране и показывать детям. Впоследствии они были куплены издательством «Даттон», а многим позже переданы в Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Великобритания неоднократно заявляла о том, что игрушки должны вернуться на родину. Б. Заходер очень хотел посмотреть на эти игрушки, но не смог: в 1985 году, приехав в Америку для участия в писательском семинаре, он пришел в издательство «Даттон» в надежде их увидеть, но игрушек в тот момент на месте не оказалось (см.: Заходер 2002, 212).

Сцена убийства соседями собственных семей в первые годы показа мультфильма вырезалась из цензурных соображений, а сам мультфильм в контексте Корейской войны рассматривался как протест против физического насилия. Мультфильм заканчивается серией сменяющих друг друга надписей на десятке языков мира, в том числе и по-русски, — эти надписи содержали один и тот же библейский императив: «Любите ближнего своего» (так у Мак-Ларена).

Подробнее о графике Эйзенштейна см.: Клейман 2004. Как пишет Наум Клейман, «на лекциях во ВГИКе студенты мастерской Эйзенштейна наблюдали полет его мелка по доске, мелькавшего, будто стремительная белка по дереву… Белые рисунки возникали на черной доске, как линии света на пленочном негативе, и столь же молниеносно исчезали под мокрой тряпкой. Некоторые студенты пытались копировать в тетрадях простые, казалось бы, изображения, но выразительность куда-то улетучивалась, линии морщились и обвисали, как контуры проколотого воздушного шарика…» (Там же, 165).

Статья об искусстве Диснея, над которой Эйзенштейн работал в Алма-Ате в 1941 году, осталась незавершенной (Leslie 2002; 230–231).

Репродукция воспроизводится по данному источнику. Хитрук отрицал, что режиссер в мультфильме «Фильм, фильм, фильм» срисован с С. Эйзенштейна, настаивая, скорее, на автобиографических мотивах, хотя фрагменты фильма, которые снимают герои, явственно пародируют эйзенштейновского «Ивана Грозного».

Во время визита на диснеевскую студию Хитрук познакомился с Вольфгангом Райтерманном, снявшим американского «Винни Пуха». Тогда же Райтерманн якобы признался Хитруку, что русский «Винни-Пух» ему нравится больше, чем его собственный (Машир 2007).

Так, в двухминутном предисловии к мультфильму «Кузнечик и муравьи» (The Grasshopper and the Ants, 1934), сделанном годы спустя специально для юбилейного выпуска старой классики студии, Дисней пересказывает содержание известной басни, перечисляя архетипы от Эзопа до египетских сказок, но при этом предпочитает не вспоминать о раннем шедевре русской анимации «Стрекоза и муравей» (1913) реж. В. Старевича.

В эмиграции, напротив, выдвинулся ряд талантливых мультипликаторов российского происхождения во главе с Александром Алексеевым (1901–1982) во Франции (подробнее о нем: Bendazzi 2001). Тема «русские аниматоры в Голливуде» также еще ждет своего исследователя (среди них были и такие мастера, как Владимир (Билл) Титла (1904–1968), сын украинских иммигрантов, рисовавший персонажей диснеевских «Белоснежки и семи гномов», «Пиноккио», «Фантазии»). Наброски к теме см. в Pavlov. 1998.

О самой инновационной из них — Загребской школе см.: Osborn 1968; 46–51.

За годы советской власти по чисто идеологическим соображениям на полку было сложено более дюжины мультфильмов, хотя гораздо большее число застряло на стадии производства (Бородин 2006; 152).

Примеров того, как при киноадаптации Хитрук вырезал нединамические куски текста, множество; ограничимся иллюстрацией из первой главы книги. Курсивом выделены места, лишние с точки зрения развития сюжета: «Пух выкарабкался из тернового куста, вытащил из носа колючки и снова задумался [ПАУЗА, ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ]. И самым первым делом он подумал о Кристофере Робине [ПАУЗА]. — Обо мне? — переспросил [ПОВТОР] дрожащим от волнения голосом Кристофер Робин, не смея верить такому счастью [ПАУЗА]. — О тебе. — Кристофер Робин ничего не сказал [ПАУЗА], но глаза его становились все больше и больше, а щеки все розовели и розовели. Итак [КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ], Винни-Пух отправился к своему другу Кристоферу Робину, который жил в том же лесу, в доме с зеленой дверью» (курсив и ремарки в скобках принадлежат нам. — Ю. Л.).

См., например, его перевод с английского «Анимационной книги» Кита Лейборна, опубликованный в «Киноведческих записках». Практически ровесник Заходера, Хитрук три года провел в Германии (1931–1934), куда был командирован его отец, инженер-станкостроитель. Знание немецкого языка пригодилось ему во время войны: в августе 1941 года Хитрука отправили в Иняз, эвакуировавшийся в Тольятти, а после победы над Гитлером он оставался служить в Берлине переводчиком и лишь в ноябре 1947 года вернулся на «Союзмультфильм» (Машир 2007). Заходер после окончания школы (193S) учился в Московском авиационном институте, затем на биологических факультетах Московского и Казанского университетов и в 1938–1947 годах — в Литературном институте им. А. М. Горького. В Великой Отечественной войне Заходер участвовал в качестве сотрудника армейской печати; Хитрук был командиром взвода радиоперехвата 17-й воздушной армии, отвечавшего за пеленгование переговоров немецких летчиков.

Хитрук 2008; 190. Я признателен Ю. Михаилину, редактору-составителю книги воспоминаний Хитрука, за любезно предоставленную мне возможность ознакомиться с фрагментами рукописи в процессе ее подготовки к изданию.

Письмо Хитрука Заходеру, 23 января 1970 года.

Письмо Заходера Хитруку, 27 января 1970 года.

Там же.

«Как бы ни велики были потери, понесенные книгой, эти фильмы все же сделали немало хорошего. А могли сделать еще гораздо, гораздо больше… И поэтому жаль, очень жаль, что начатое дело не было доведено до конца. Еще печальнее, что одновременно — в силу авторитета данного режиссера и особенностей нашей страны — была отрезана возможность появления иных, более полных и, возможно, более полноценных экранизаций. Это тем более обидно, потому что — свято место пусто не бывает — образовавшийся вакуум заполнили ужасающие изделия фирмы с торговой маркой „Дисней“. Наши с Хитруком фильмы, что бы о них ни думать, все же на порядок выше фильма Диснея: я имею в виду, конечно, первую диснеевскую ленту по „Винни-Пуху“» (Заходер 2002; 222).

Оговоримся, что нарочитая яркость и даже пестрота мультфильма, по-видимому, не могли быть адекватно оценены всеми юными советскими зрителями в силу отсталости государства по части оснащения бытовой техникой. Коллега-славист, проведший ленинградское детство в 1980-е годы в квартире с черно-белым телевизором и покинувший СССР юношей, рассказывал об испытанном им шоке после случайного пересмотра мультфильма Хитрука в оцифрованной лазерной копии. Данный фактор следует брать в расчет, говоря о тонкостях восприятия теле- и кинопродукции потребителем брежневской эпохи в целом.

Отчасти об этом же на материале русской литературы пишет Татьяна Ковалева в статье «Поэт Незнайка, малыши и малышки на сцене русской поэзии для детей» (Новое литературное обозрение. 2005. № 76. С. 218–237).

Ср.: «Мишка-задира» (1955), «Медвежонок на дороге» (1965), «Медвежонок Римцимци» (1966). В работе над некоторыми из них принимал участие и сам Хитрук в качестве художника-мультипликатора: вспомним макабрических белых медведей из «Цветика-семицветика» (1948) или иронически изображенного плюшевого мишку-«конферансье» в мультфильме «Необыкновенный матч» (1955).