Александр Афанасьев - Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)

Ай да божья Коляда!

Прилетай к нам свысока

Раз в желанный год.

Мы колбасы чиним,

Веретенцем сверлим...

Ай-о-ох, Коляда!

Лети швыдче свысока,

Да морозом не тряси,

Басловья* к нам неси.

______________

* Благословенье, благодать.

В Виленской губ. всякий достаточный хозяин закалает к Рождеству нарочно откормленного кабана, что на местном говоре обозначается выражением: забиц каляду*. В Орловской губ. под Новый год режут годовалого поросёнка, жарят и вечером непременно съедают всего, а кости зарывают в потаенном месте**. Св. Василий, память которого празднуется 1-го января, почитается крестьянами покровителем свиней, откуда объясняется народная поговорка: "бывает и свиньям в году праздник!"*** Болгары, сербы и хорваты также закалают к Рождеству свиней и поросят****; а в землях, заселенных некогда вендами, лепят и пекут кабанов из теста. Поросенок, изготовляемый к этому празднику, называется у сербов божура, божурица*****.

______________

* Вест. Р. Г.О.1857, IV, 277.

** Терещ., VII, 48-49,101.

*** Ibid., VI, 66; Нар. послов. Снегирева, 24.

**** Каравел., 276; Гануш, 12.

***** Ч. О. И. и Д. 1865, II, 26,30.

В тучах, потемняющих небесный свет, и в крутящихся вихрях древние племена признавали существа демонические; поэтому прожорливой свинье, как воплощению этих стихийных явлений, часто придается в народных сказаниях тот же злобный, враждебный характер, как и хищному волку. У египтян, по свидетельству Геродота, свинья почиталась нечистою, и тот, до кого она дотрагивалась, должен был омыться в священных водах Нила; подобный же взгляд на это животное разделяли и евреи; у арабов свинья и демон обозначаются одним именем*. Народы арийского происхождения представляли бесов в различных звериных образах и, между прочим, громко хрюкающими свиньями; олицетворяя черта в получеловеческих, по(401)луживотненных формах, они давали ему свиной хвост**. По указанию наших старинных памятников, нечистые духи ездят на свиньях; так в летописи (под 1074 годом) сказано: "виде (старец) единого (беса) седяща на свиньи, а другие текуща около его"***. Шведская поговорка утверждает: "что свинья замарает, то очистит лошадь"; свинья здесь - синоним демона, конь - светлого божества****. На этом древнеязыческом поверье создалась народная легенда о том, что младенца Христа, когда он был спрятан от слуг Ирода в яслях, лошадь зарывала в солому, а недобрая свинья отрывала*****. "Бог не выдаст, свинья не съест!"****** - выражается русская пословица, противопоставляя свинью, как бы злого духа, благому, охраняющему божеству. Встреча с свиньею признается за несчастливую примету*******, на что указывал еще Нестор, осуждавший тех, которые, повстречав свинью, немедленно возвращались домой********. Народный эпос рассказывает о борьбе богатыря (=Перуна) с демоническими змеями (= тучами); в некоторых вариантах чудовищная змея заменяется огромной прожорливой свиньею, причем все другие подробности предания удерживаются без малейших отступлений. Спасаясь от свиньи, богатырь бежит в кузницу, и там "нечистая" свинья, будучи схвачена за язык горячими клещами, погибает под кузнечными молотами - подобно тому, как гибнут великаны-тучи под ударами Торова молота (молнии), или, по другому сказанию: запряженная в соху (см. выше стр. 285), она выпивает целое море и лопается, т. е. гибнет, изливаясь потоками дождя*********. С таким враждебным Перуну, демоническим характером свинья по преимуществу являлась, как мифическое воплощение зимних туманов и облаков, помрачающих солнечный блеск, посылающих на землю холодные ветры, метели и разрушительные бури; вместе с этим ее острые зубы получили значение мертвящего, всеоцепеняющего влияния зимы. По народному выражению, Зима с гвоздем ходит, оковывает воды и землю и, накладывая на реки и озера ледяные мосты, скрепляет их гвоздями; следовательно, действие и ощущение, производимые морозами, уподобляются опутыванию цепями и уколу острого, крепко прибитого гвоздя. Временное усыпление или зимняя смерть природы происходит от губительного укола Зимы: живописуя естественные явления в живых поэтических образах, греки зимнее омертвение творческих мировых сил выразили в мифе о безвременной кончине красавца-Адониса, сраженного зубом дикого вепря; в виде этого вепря нанес ему рану неистовый Apec, т. е. бог-воитель (громовник) с началом зимы делается оборотнем, из благотворного божества, заправляющего грозовыми битвами, превращается в страшного зверя и губит земную жизнь во всей ее красе. Когда Адонис умер, Афродита умолила Зевса дозволить ему, оставаясь полгода в подземном царстве теней, другую половину года проводить в обителях светлых богов. С тех пор Адонис поочередно переходит из объятий Афродиты во власть Персефоны, богини (402) загробного мира, и от этой последней к Афродите**********. Это - не более как представление кругового оборота, замечаемого в жизни природы, поэтическая картина ее цветения и увядания. Я. Гримм указывает на одну северную сагу, по свидетельству которой боров ранил спящего Одина и сосал из него кровь; там, где капли его божественной крови оросили землю, на следующую весну выросли цветы***********. Представляя тучи в различных животненных и человеческих образах, первобытные племена называли дождь - их плотским семенем, молоком и кровью. Последняя метафора нашла место и в приведенной саге: суровая осень повергает тученосного Одина в сон, и в это время раненный кабаньим клыком (молнией), проливает он на землю благодатную влагу дождя-крови. Подобно тому, богатырь русской сказки Незнайко************ точит кровь из задней ноги своего чудесного коня, окропляет ею опустошенный сад, и где только пали кровяные капли - там вырастают роскошные цветы и деревья: эпизод, по своему значению совершенно тождественный с преданием, будто богатырские кони ударом своих копыт выбивают источники живой воды. Возврат к жизни окаменелых ( = оцепененных зимнею стужею) героев народный эпос приписывает взбрызгиванию живой водою************* или окроплению детскою кровью**************, т. е. дождем, этою живительною кровью только что народившегося бога весны. По сказанию Эдды, когда был убит великан Имир, то из ран его пролилось столько крови, что произошел всемирный потоп, в котором потонуло почти все племя первозданных великанов, тогда как по библейскому преданию потоп был следствием сорокадневных, беспрерывных дождей***************. Славяне хранят предание, что великаны погибли в потопе в наказание за свои непрестанные войны, т. е. тучи-исполины гибнут в грозовых битвах, изливаясь на землю дождями. В Калевале Вейнемейнен ранит топором (молнией) палец на своей ноге, и кровь течет рекою и затопляет всю страну до самых вершин гор; точно так же немецкие сказки упоминают о наводнении, происшедшем из пальца великана****************. Рассказывая о создании мира из трупа убитого Имира, Эдда утверждает, что моря и воды произошли из его крови; наоборот, индийцы верили, что кровь человеческая создана от воды, и по выражению русского стиха о голубиной книге: "кровь-руда наша от черна моря"верование, доселе принимаемое духоборцами за догмат*****************. Былина про богатыря Дуная оканчивается этими знаменательными словами:

______________

* Andeutungen eines Systems der Myth., 162.

** Die Gцtterwelt, 27.

*** П. С. Р. Л., 1,82; Патер. Печерск., 108.

**** D. Myth., 624.

***** Послов. Даля, 1053. По другой редакции, закрывали Христа волы, а кони, напротив, поедали сено, за что и были осуждены вечно есть и никогда не насыщаться. - Н. Р. Лег., стр. X; Основа 1861, X, 51-52 ("Велик день у подолян").

****** Или: коли Бог не попустить, свинья не вкусить. - Номис., 74.

******* Абев., 79; D. Myth., 1081.

******** П. С. Р. Л., I, 73.

********* H. P. Ск., VIII, 2.

********** Griеch. Mythol. von Prellеr, 1,272-3.

*********** D. Myth., 899.

************ H. Р. Ск., VIII, 10.

************* Ibid., VI, 69.

************** Ibid., VII, 6; в сербской песне (Срп. н. пjесме, II, 7-10) ангелы исцеляют немых и слепых кровью ребенка.

*************** D. Myth., 526,542.

**************** Ж. M. H. П. 1846, III, ст. Грим., 162.

***************** Калеки Пер., II, 356; О влиян, христ. на сл. яз., 77,83-84.

И падал он на нож да ретивым сердцем;

С того ли времени, от крови горячия

Протекала матушка Дунай-река*.

______________

* Памятники великорус, наречия, 144; Рыбник., 1,186,194.

Сильномогучий богатырь Дунай разливается рекою - сходно с тем, как в народной сказке разливается рекою дочь Морского царя (первоначально: дева-туча, потом нимфа земных вод); кровь его так же затопляет землю, как кровь Имира. Оче(403)видно, что в основе этого мифа лежит предание об исполинах дождевых туч. Финны, в случае пореза, взывают к могучему Укко и просят его остановить льющуюся кровь*: как владыка громов, он может и посылать и задерживать дождевые потоки, а потому, вследствие уподобления дождя - крови, ему же присвоена и сила останавливать кровь и заживлять раны; то же воззрение находим и в наших заговорах "на остановление крови" (см. гл. XVIII). Скандинавская сага про Одина, уязвленного боровом, известна в Германии в следующей вариации: однажды Гакельнбергу (имя, принадлежащее Водану) привиделось в тяжелом сне, что он сражался с страшным кабаном. Он действительно встретил на охоте кабана и после упорной борьбы поразил его. Торжествуя победу, он ударил мертвого зверя ногою и воскликнул: "рази, если можешь!" Но удар был направлен так неосторожно, что острый кабаний зуб пронзил сквозь сапог ногу охотника, и от этой раны он вскоре умер**. Сказание это напоминает летописную повесть о смерти Олега, который ступил ногою на череп своего издохшего коня, "и выникнучи змея, и уклюну и в ногу, и с того разболевся умьре"***. Значение того и другого преданий одно: кабан и конь = туча, зуб и змея "молния; в той форме, в какой передана басня летописцем, она уже является в исторической обстановке и связана с героическим именем вещего Олега. Колючие иглы (щетина) кабана сравниваются с острием булавки (иголки, шпильки); народная загадка называет иголкусвинкою- золотою спинкою: "бежит свинка - золотая спинка, носочик стальной, а хвосточик льняной (нитка)"****. Вместе с этим булавка в народных сказках служит не только метафорою молниеносной стрелы*****, но и обладает волшебною силою погружать в непробудный сон и пре вращать в камень, т. е. уколом своим предавать природу зимней смерти (см. гл. XVIII).