Константин Залесский - Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха

Генерал в вагоне — Николай Гриценко.

Хозяин явочной квартиры [гестаповец, обманувший в Берне Плейшнера] — Владимир Смирнов.

Хозяин птичьего магазина [его магазин в Берне, на Блюменштрассе] — Евгений Гуров.

Сторож коттеджа Штирлица — Алексей Добронравов.

Одноглазый — Рудольф Панков Первая медсестра в приюте — Манефа Соболевская.

Вторая медсестра в приюте — Зинаида Воркуль.

Эксперт — Владислав Ковальков.

Советник посольства [немецкого посольства в Швейцарии] — Владимир Паулус.

Связник — Паул Буткевич.

Секретарь Кальтенбруннера — Станислав Коренев.

Девица в баре — Инна Ульянова.

Сотрудник Даллеса — Владлен Давыдов.

Шуцман [то есть рядовой полиции] — Виктор Головин.

Кюре [представитель Ватикана в Швейцарии] — Владимир Козел.

Текст от автора читает Ефим Копелян.

И. Ананьева, Б. Андреев, Ю. Багинян, А. Бояршинов, В. Бурмайстер, В. Бутенко, Б. Буткеев, И. Василенко, С. Вехов, В. Вешке, И. Вишневский, С. Голованов, В. Головин, В. Глухов, А. Гольцин, Н. Горлов, И. Гусев, Т. Давыдов, В. Даныиин, Н. Делекторская, Н. Дрожжина, Е. Емельянов, Е. Еремеев, В. Забзин, Г. Зоммере, Н. Зорина, П. Иванов, Э. Изотов, Р. Казаков, Л. Карпеев, М. Кондрашов, Н. Коротков, С. Коршунов, Л. Крашенинникова, Ю. Кристи, В. Ловковский, Ю. Лягушев, А. Маркова, Е. Новиков, Е. Перов, Н. Подрубаев, П. Полев, А. Порошин, Г. Пронашко, К. Протасов, Н. Пянтковская, В. Рождественский, В. Сез, Р. Семило, А. Смирнов, Ю. Соковнин, Т. Хлыстов, Г. Шевцов.

Автор сценария — Юлиан Семенов.

Режиссер-постановщик — Татьяна Лиознова.

Главный оператор — Петр Катаев.

Художник-постановщик — Борис Дуленков.

Звукооператор — Леонард Бухов.

Композитор — Микаэл Таривердиев.

Стихи Роберта Рождественского.

Монтаж Ксении Блиновой, И. Дорофеевой, В. Потаповой.

Художник по костюмам — М. Быховская.

Художники-гримеры — В. Аустовалова, Е. Бочкарев.

Режиссер — 3. Гензер.

Оператор — А. Буравчиков.

Комбинированные съемки:

Операторы — К. Алексеев, В. Осминкина.

Художник — С. Петерсон.

Ассистенты режиссера — А. Габриелян, А. Заболоцкая, Л. Нюжгирова.

Ассистенты оператора — А. Гарибян, И. Проскурин.

Мастер по свету— С. Соколов.

Ассистенты художника — В. Орлов, Ф. Ростоцкий, И. Фадеева.

Художник-фотограф — А. Гольцин.

Главный консультант— генерал-полковник С.К. Мишин[2]

Главный научный консультант — доктор исторических наук В.Д. Ежов.

Консультанты:

кандидат исторических наук полковник Г.В. Колх

полковник В.Р. Стогов Н.М. Борисов Х.А. Браун.

Редактор — С. Клебанов Эстрадно-симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио Дирижер — Ю. Силантьев Государственный симфонический оркестр кинематографии.

Дирижер — А. Петухов.

Директор картины — Е. Лебединский.

Добавим, что текст песни исполнил Иосиф Кобзон, но в титры его имя не включили.

Главной движущей силой в создании «Мгновений» была, конечно же, режиссер фильма Татьяна Лиознова — именно ей в первую очередь мы должны сказать спасибо за появление этой картины (конечно, не только ей, но, повторю, ей в первую очередь — она, так сказать, «первая среди равных»). Прочитав повесть Юлиана Семенова, она буквально «отвоевала» сценарий у «Ленфильма», а затем приняла самой активное участие в его переработке — так что дошло даже до конфликтов с автором. Рассказывают, что был скандал по поводу того, что в титрах она должна была стоять как один из авторов сценария. Семенов не хотел, и даже пригласили в качестве третейского судьи Микаэла Таривердиева, который решил вопрос в пользу драматурга. Как бы то ни было, при сравнении фильма и произведения Семенова хорошо видно, что хотя «документальная повесть» и стала первоосновой киноэпопеи (в ряде случаев идет просто дословный текст), но разница между этими двумя произведениями огромна — в этом чувствуется рука Лиозновой. (Заметим, кстати, что в повести значительно меньше фактических ошибок; большинство их появилось именно в фильме; Семенов все же лучше знал и Германию, и то, что там происходило, чем Лиознова, хотя и у него ошибок хватает.) Блестящий актер Лев Дуров так вспоминал о работе над «Мгновениями»: «Мне кажется, что главная его удача принадлежит именно Татьяне Лиозновой — как режиссеру и соавтору сценария. Ведь она небольшую повесть Юлиана Семенова кардинально переписала, и в процессе работы между ними произошел разрыв. Их помирил успех сериала. Ее заслуга в стопроцентном «попадании» в актеров. Начиная от Штирлица (Тихонова) и заканчивая закадровым голосом Ефима Копеляна».[3]

Семенов писал свою повесть как документальную, пытаясь как можно дальше уйти от чисто человеческих переживаний своих героев. Для него главной была «шпионская интрига», подвиг советского разведчика. Лиознова же, как и положено режиссеру художественных фильмов, стремилась внести в канву чисто игровые, эмоциональные и психологические моменты. Она упорно проводила свою линию, и не всегда удачно — не все зрители (и критики) считают, что так уж необходима была довольно значительная по времени сцена, в которой Штирлиц у себя дома «гуляет» фрау Заурих и Габи Нагель. А эти персонажи появились именно благодаря Лиозновой. Вот как она сама вспоминает об этом: «Фрау Заурих возникла в сюжете «Семнадцати мгновений весны» случайно, ее не было ни в романе, ни в сценарии. Я ввела этот персонаж в повествование, чтобы как-то очеловечить образ разведчика, «утеплить», смягчить слишком уж серьезного героя. Я попросила Юлиана Семенова написать пару сцен с участием старой немки, надеясь, что ее сыграет Фаина Раневская. Семенов нехотя что-то сочинил — получилась жуткая ахинея. Но я сразу решила, что придумаю все сама в процессе съемок. Мы пришли к Раневской домой и показали сценарий. Фаина Георгиевна прочла и ужаснулась. «Это что за идиотство?! — воскликнула она. — Разве это можно сыграть…» Тут я и вспомнила про Эмилию Мильтон». Но не все сцены, придуманные Лиозновой, вошли в фильм. Кстати, на мой (возможно, слишком субъективный) взгляд, совершенно дико в «Мгновениях» смотрелась бы такая сцена, о которой рассказывает Лиознова: «У меня была даже написана сцена, можно сказать, любовная сцена, которой должна была начинаться вся картина. Штирлиц лежит на траве в лесу, а Габи собирает цветы. И когда она сплела венок и обратилась к нему с каким-то вопросом, вдруг увидела, что он спит. И тут во сне он восклицает по-русски: «Мама!» Заявочка для начала фильма была будь здоров!» Лиознова сама отвергла эту сцену, но можно представить, какой шок она произвела на Юлиана Семенова!

Но какие бы перипетии ни предшествовали созданию фильма и выходу его на экран, можно с уверенностью сказать одно: это был не просто фильм, не просто первый телесериал — он стал эпохальным событием в советском кинематографе, возможно, определившим в чем-то его дальнейшее развитие. А уж о всенародной любви к этому фильму и говорить не приходится — настолько она очевидна. Многие фразы фильма стали поистине народными поговорками. Вот лишь несколько примеров таких фраз из «Семнадцати мгновений», ставших крылатыми:

Он спал глубоко и спокойно, но ровно через 20 минут он проснется. Это тоже одна из привычек, выработанная годами.

Не зарывайтесь, Штирлиц! Не зарывайтесь!

Нет, ничего, валяйте, со мной можно, с другими не советую.

Пьяный воздух сыграл с профессором Плейшнером шутку.

Что это значит! Вы что, с ума сошли, Штирлиц!

Что знают двое, то знает свинья.

Я закрою глаза, а Вы шандарахнете по голове, как бедного, наивного Холтоффа.

Это не ерунда, это совсем даже не ерунда, дружище Битнер. Особенно в таком деле!

Ну, хватит! Что Вы, словно мальчик, пускаете туман, или Вас зовут Монте-Кристо?

Я не верю в это, а, в общем, покажите. Мне как-то показывали, но я не верю этому.

Истинный ариец. Характер нордический, выдержанный. Беспощаден к врагам рейха.

А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…

Сейчас верить нельзя никому. Даже себе. Мне можно.

Один из наиболее распространенных мифов, связанных с «Семнадцатью мгновениями весны», состоит в том, что в фильме лишь незначительное количество фактических ошибок. Раньше по рукам, а ныне по Интернету гуляет список так называемых киноляпов из этого фильма, которые в большинстве случаев были озвучены и в фильме Парфенова. Этот список ограничивается пятнадцатью позициями, причем большинство из них — это даже не ляпы, а лишь незначительные ошибки, за которыми не уследил ассистент режиссера: вроде того, что на немецком вагоне где-то на заднем плане проскочила надпись «МЕСТ ДЛЯ СИДЕНИЯ…». (Эти ошибки мы также упомянем в книге, но лишь конспективно, не останавливаясь на них подробно, — они не играют абсолютно никакой роли, и на самом деле их очень немного по сравнению с другими фильмами. Тем более что никто, например, не требует, чтобы Берлин снимался именно в Берлине, — главное, чтобы было максимально похоже.) Чтобы их заметить, надо быть истинным энтузиастом и поклонником фильма, честь и хвала тем внимательным зрителям, от которых не ускользнула ни одна мелочь, — таких благодарных поклонников можно пожелать любому фильму!