Мишель Пастуро - Синий. История цвета (Фрагменты книги)

Начиная с эпохи Каролингов, а может даже несколько ранее (с VII века, когда Церковь ввела в свой обиход некое подобие роскоши), в тканях для церковного убранства и облачении священников стали использовать золото и яркие цвета. Однако единых норм их использования не было, в каждой епархии это решали по-своему. Основные правила богослужения определял епископ, и рассуждения о символике цвета, которые изредка попадаются в литературе того времени, либо не имеют никакого практического значения, либо отражают практику, действующую в одной или нескольких епархиях. Вдобавок следует отметить, что в дошедших до нас нормативных текстах о выборе цвета говорится редко. Церковные соборы, прелаты и теологи вспоминают о цвете лишь для того, чтобы осудить ношение полосатых, пестрых или слишком ярких одежд (борьбу с которыми Церковь будет вести и в дальнейшем, вплоть до Тридентского собора{4}) и напомнить о главенстве белого цвета с точки зрения христологии. Белый — цвет невинности, чистоты, цвет крещения, обращения в христианство, цвет радости, Воскресения, славы и вечной жизни.

В начале второго тысячелетия тексты о религиозной символике цвета становятся более многочисленными. В этих анонимных трактатах, время и место создания которых установить трудно, авторы заняты теоретическими рассуждениями, но не говорят о роли цвета в богослужении. Они рассматривают определенное число цветов — семь, восемь или двенадцать; это больше, чем требовалось для христианской обрядовости в то время, да и впоследствии. Историку трудно определить, в какой мере эти тексты отражают действовавшие правила богослужения, но самое интересное для нас то, что ни в одном из них не только не рассматривается, но даже не упоминается синий цвет. Словно его и не существовало вообще. И это при том, что неизвестные авторы этих трактатов подробно обсуждают три оттенка красного (ruber, coccinus, purpureus), два оттенка белого (albus и candidus), два оттенка черного (ater и niger), а также зеленый, желтый, фиолетовый, серый и золотой. Но о синем — ни слова. В последующие столетия картина не меняется.

Начиная с XII века видные богословы, писавшие о литургии (Гонорий Августодунский, Руперт из Дейтца, Гуго Сен-Викторский, Жан Авраншский, Жан Белет), все чаще говорят в своих сочинениях о цвете. По отношению к трем основным цветам они единодушны: белый означает чистоту и невинность, черный — воздержание, покаяние и скорбь, красный — кровь, пролитую Христом и за Христа, Страсти Христовы, мученичество, самопожертвование и божественную любовь. Иногда они рассуждают и о других цветах: зеленом (это "промежуточный" цвет — medius color), фиолетовом (для них это своего рода "получерный", subniger, а отнюдь не смесь красного и синего), а также изредка упоминают серый и желтый. О синем — ни слова. Для них его просто не существует.

Синего цвета не существует и для того, чьи суждения о богослужебных цветах будут определять религиозную обрядность вплоть до Тридентского собора — для кардинала Лотарио Конти ди Сеньи, который позднее станет папой Иннокентием III. Около 1194—1195-го, когда Лотарио был еще кардиналом-диаконом и Римский понтифик Целестин III отстранил его от дел папской курии, он написал несколько трактатов, один из которых, знаменитый "О святом таинстве алтаря" ("De sacro sancti altari misterio"), посвящен мессе. Юношеское творение будущего папы, по тогдашнему обыкновению, изобилует компиляциями и цитатами. Но именно в этом его ценность для нас: кардинал Лотарио кратко пересказывает и дополняет то, что было написано до него на интересующую нас тему. Вдобавок в трактате подробно описаны ткани церковного убранства и священнических облачений, которые были в обиходе в Римской епархии до его собственного понтификата. В те времена другие епархии могли по желанию следовать правилам, установленным в Риме (многие литургисты и канонисты советовали поступать именно так), но ничто их к этому не обязывало, ибо римские правила еще не стали нормой для всего христианского мира; зачастую епископы и верующие придерживались местных традиций — так было, например, в Испании и на Британских островах. Однако авторитет Иннокентия III был так велик, что в течение XIII века ситуация стала меняться. В людях крепло убеждение: то, что принято в Риме, имеет силу закона и для остальных епархий. А сочинения папы, даже самые ранние из них, стали каноническими. Так случилось и с трактатом о мессе. Главу о цветах цитировали и пересказывали многие авторы XIII века, и более того: в других епархиях, даже весьма удаленных от Рима, ее приняли как руководство к действию. Медленно, но верно, дело шло к унификации правил богослужения. Посмотрим, что написано в трактате будущего папы о цветах.

Белый, символ чистоты, подходит для праздников, посвященных ангелам, девственницам и исповедникам, для Рождества и Крещения Господня, для Страстного четверга, Пасхи, Вознесения и Дня Всех Святых. Красный, символ крови, пролитой Христом и за Христа, пригоден для праздников апостолов и мучеников, для Воздвижения и Пятидесятницы. Черный, цвет скорби и покаяния, следует использовать для заупокойной мессы, Рождественского поста, Дня невинно-убиенных и во время Великого поста. А зеленый надлежит использовать в те дни, для которых не подходят ни белый, ни красный, ни черный, ибо — и для историка цвета это чрезвычайно важное замечание — "место зеленого — на полпути между белым, черным и красным". Автор уточняет, что черный иногда можно заменить фиолетовым, а зеленый — желтым{5}. Однако кардинал Лотарио, как и его предшественники, ничего не говорит о синем.

Это умолчание кажется странным, поскольку именно тогда, в последние годы XII века, синий цвет уже начал свою "экспансию": за несколько десятилетий он успел пробраться в церковь — мы встречаем его на витражах, эмалях, алтарных образах, тканях, облачениях священников. Но в систему богослужебных цветов он не включен и не попадет в нее никогда. Эта система сложилась слишком рано, чтобы в ней могло найтись место, пусть даже самое скромное, для синего. Ведь и в наши дни католическая литургия построена на трех "первичных" цветах древних социумов: белом, черном и красном; правда, по будням их дозволено "разбавлять" зеленым. <...>

В начале второго тысячелетия, и в особенности начиная с XII века, синий в западноевропейской культуре перестает быть второстепенным и редко используемым цветом, каким он был в Древнем Риме и в эпоху раннего Средневековья. Отношение к нему меняется на прямо противоположное: синий становится модным, аристократическим цветом и даже, по мнению некоторых авторов, прекраснейшим из цветов. За несколько десятилетий его экономическая ценность многократно возросла, его все активнее используют в одежде, он занимает все большее место в художественном творчестве. Столь неожиданная и разительная перемена свидетельствует о том, что иерархия цветов, задействованных в социальных кодах, системах мышления и восприятия, была полностью реорганизована.

На рубеже XI—XII веков интерес к синим тонам проявляется прежде всего в изобразительных искусствах. Разумеется, художники использовали этот цвет и раньше. Мы уже говорили о том, как широко он был представлен в раннехристианской мозаике, да и на миниатюрах каролингской эпохи его можно встретить достаточно часто. Но до XII века синий, как правило, остается вспомогательным цветом либо остается на периферии; по своему символическому значению он сильно проигрывает трем "основным цветам" всех древних социумов — красному, белому и черному. А потом за какие-то несколько десятилетий все вдруг меняется: синий обретает новый статус в живописи и в иконографии, все чаще появляется на гербовых щитах и используется в парадной одежде. Возьмем в качестве примера облачение Пресвятой Девы: по его изменениям легко проследить особенности и предпосылки этого удивительного феномена.

Деву Марию не всегда изображали в голубом одеянии: только с XII века западноевропейские живописцы стали ассоциировать ее образ преимущественно с этим цветом, так что он даже превратился в один из ее неотъемлемых атрибутов, — отныне он будет фигурировать либо на ее мантии (самый распространенный вариант), либо на платье, либо (более редкий случай) вся ее одежда будет решена в сине-голубых тонах. Раньше Пресвятую Деву изображали в одеждах разных цветов, но чаще всего темных оттенков: в черном, сером, коричневом, фиолетовом. Цвет ее одеяний должен был ассоциироваться со скорбью, трауром: Дева Мария носит траур по сыну, умершему на кресте. Эта традиция возникла еще в раннехристианскую эпоху — при Империи римляне нередко надевали черные или темные одежды по случаю кончины родственников или друзей — и сохранилась в эпоху Каролингов и Оттонов. Однако в первой половине XII века темных тонов в этой палитре становится все меньше, и постепенно делается атрибутом скорбящей Богоматери единственный цвет: синий. Вдобавок он приобретает более светлый, привлекательный оттенок: из тусклого и угрюмого, каким он оставался долгие столетия, синий мало-помалу превращается в ясный и жизнерадостный. <...>