Елена Грицак - Флоренция и Генуя

Последний из множества дворцов Дураццо, построенный в живописном пригороде Генуи, раскинулся на территории, сравнимой с площадью небольшого города. Туристы знают это поместье как виллу Паллавичини-Дураццо. Большую ее часть занимают волшебной красоты парк и Археологический музей Лигурии, в экспозиции которого, помимо других удивительных вещей, выставлены кости первобытных людей и животных, найденные в местных пещерах. В недавно отреставрированном парке дворца посетители отдыхают среди буйной растительности, гуляют в тропическом саду под пальмами, любуются камелиями в цветочном лесу, мечтают в сумраке гротов, а самые смелые не проходят мимо фонтанов, испытывая сомнительное удовольствие от водных сюрпризов.

Занятая банковскими делами, Генуя, в отличие от других городов-государств Италии, не являлась центром гуманизма. Местная молодежь училась в университетах Болоньи и Пизы, обходя вниманием собственных выдающихся учителей – таких, как географ Якопо Брачелли, физиолог Лоренцо Маджола или дож-литератор Томмазо Фрегозо, воспитавший подобных себе ученых Паоло и Оттавиано из того же рода Фрегозо. Последний прослыл блестящим собеседником и в этом качестве был упомянут графом Кастильоне в его нашумевшем трактате «Придворные». Изредка местные гуманисты, например Валле и Филельфо, исполняли обязанности наставников в богатых семьях или публичных лекторов. Особенностью генуэзской культуры была тяга к естественным наукам, в частности к географии, что не удивительно для города-порта. Истоки местной картографической школы можно обнаружить еще в Средневековье, но в пору Возрождения ее значение безмерно возросло, увенчавшись открытием Христофора Колумба.

Своим богатством и престижем Генуя во многом обязана военному флоту, который еще в XI веке обеспечил ей господство в Тирренском море и, одолев берберов, освободил путь для торговых караванов. Уже тогда к помощи генуэзских мореходов регулярно прибегали некоторые европейские державы. Имея богатство, республика не была достаточно сильной, чтобы защитить свою морскую торговлю от пиратов, поэтому ее подданные выходили из этого трудного положения сами. Сотни генуэзских кораблей вели торговлю под английским флагом; капитаны – уроженцы Генуи – служили во Франции или Британии, получая иностранные капитанские свидетельства, но оставаясь подданными своей страны. В свою очередь, служившие Генуе голландские, шведские, венецианские суда с гордостью поднимали на мачтах ее флаг.

Знаменитые генуэзские корабли представляли собой, как правило, небольшие каботажные суда, приспособленные к плаванию вдоль берегов. Большей их частью владели местные негоцианты, которые чаще выходили в море под иностранными флагами, что, впрочем, не означало принадлежности к иной державе: из-за пиратов лишь немногие купцы осмеливались демонстрировать то, что они из богатой Генуи.

Английские и голландские корабли привозили в Геную сахар, какао, индиго и другие экзотические продукты; генуэзцы, не разгружая, отправляли их в Испанию, взамен получая самый ходовой товар – монеты, в данном случае пиастры. Чтобы не подвергать себя риску нападения корсаров, владельцы небольших генуэзских судов нанимали для перевозки своих капиталов французские и английские фрегаты. Получая всего 1% от прибыли, капитаны таких кораблей считали подобные сделки очень выгодными. Генуэзцы возили соленую рыбу из Голландии и Гамбурга в Неаполь, Марсель и Каталонию, а оттуда брали вина для отправки их в Ломбардию и Германию. Немалый доход обеспечивало каботажное (прибрежное) плавание в районе Марселя и Ливорно, где можно было с выгодой торговать растительным маслом и тем же вином. Хорошую наживу обеспечивал транзитный сахар – марсельский и лиссабонский, – который Генуя принимала на свои бесчисленные склады, чтобы вскоре отправить дальше.

Каравеллы в генуэзском порту

Предприятия для постройки и починки судов располагались не только близ города, но и по всей Генуэзской Ривьере. На верфи Прас в 10 км к западу от Генуи строились плоскодонные парусные суда, большие лодки, многопушечные военные корабли. Все это можно было заказать и на верфи Лазарета, расположенной к востоку от лигурийской столицы. По некоторым данным, в республике имелось много квалифицированных рабочих и явно не хватало инженеров, которых обычно приглашали из других стран, в частности из Франции, где это искусство было доведено до совершенства.

Морские республики спасала их полезность – экономическая и военная. Даже тогда, когда император Фридрих Барбаросса задумал очередное обновление империи, «перестройка» не коснулась морских портов. Пользуясь генуэзским военным флотом, германские монархи взамен предоставляли этой республике такие привилегии и права, какими не пользовались другие италийские города. Когда император Генрих IV уговорил генуэзцев и пизанцев начать войну с норманнами, он пообещал и тем и другим: «Честь моя, а прибыль будет вашей», – выразив тем принцип взаимовыгодного сотрудничества морских республик с империей.

Для генуэзцев море не было только лишь огромным водным простором. Оно их кормило и придавало значимости; не случайно именно в Генуе раньше, чем в других портовых городах, возникли специальные морские советы, сменявшиеся ежегодно или созываемые на время морской войны. Титул адмирала генуэзского флота вначале обозначался длинной латинской фразой «dominus et magister et guida, consul exercitus Januensis» («господин, и мастер, и глава, консул генуэзского войска»). Собственно адмиралами таких военачальников стали называть во времена Крестовых походов. Так, в хрониках XII века упоминается некий Каффаро, победоносный admirato генуэзского флота. Впрочем, неофициально командующий армадой еще долго именовался по-старинному, неясно и весьма разнообразно: звание адмирал мог иметь человек, снаряжавший флот, капитан корабля, командующий всеми морскими силами республики или начальник нескольких галер.

Домик Колумба

Маяк Лантерна

Вначале адмирала выбирали из свиты подесты, но в исключительных случаях тот назначал адмиралом себя и командовал флотом сам. Обычно этого звания удостаивался доблестный мореход, способный командир, наиболее уважаемый гражданин республики, не занимавший никакой иной общественной должности. Он получал от властей задание, где указывался как минимум регион, в котором должна была курсировать его флотилия, и работал за жалование, подобно простому чиновнику.

В Генуе ремесло флотоводца считалось не только доходным, но и престижным, ведь им занимались представители самых знатных семейств: Дориа, Спинола, Де Мари, Гримальди. Последние, избрав основным родом деятельности торговлю и финансы, по ситуации могли быть и флотоводцами, и корсарами.

Уже в начале XII века в городе проживало 10 ветвей этой династии; одну из них ныне представляют князья Монако. Считается, что Гримальди произошли от простого торговца Отто Канеллы, не раз избиравшегося генуэзским консулом. Одного из его сыновей звали Гримальдо, и по неизвестной причине следующие представители этой семьи, презрев фамилию деда, стали подписываться: «Сыновья Гримальдо». Иностранные монархи ценили услуги генуэзских флотоводцев очень высоко. Известно, что Никколино Спинола и Ансальдо Де Мари – адмиралы из Генуи, состоявшие на службе у Фридриха Барбароссы, – получали на расходы каждый по унции золота в день.

Между тем самым великим своим соотечественником генуэзцы признают не доблестных адмиралов, а скромного путешественника Христофора Колумба, чья принадлежность к лигурийской столице, к их великому огорчению, не доказана. Сами горожане не только уверены, что родился он именно здесь, но и могут указать место, где произошло это знаменательное для всего мира событие – маленький, увитый виноградом Домик Колумба рядом с воротами Сопрано ныне является такой же достопримечательностью Генуи, как Дворец дожей или маяк Лантерна.

Монумент великому мореплавателю с 1862 года стоит на обширной площади перед главным городским вокзалом. Каменный Колумб стоит, опираясь рукой на якорь, не глядя на склонившуюся перед ним Америку, исполненную по канонам классицизма, в виде красивой нагой женщины. Пьедестал памятника украшен рельефами с изображением отдельных деталей каравелл и окружен аллегорическими фигурами Религии, Науки, Силы и Благоразумия. В промежутках – пластические картины со сценами из жизни самого героя, который, если даже и родился в Генуе, не мог оценить ее земной красоты, ибо мечтал только о море.

Находясь в респектабельном центре главного лигурийского города, трудно представить, что в нем существует и другая, гораздо более приземленная жизнь. Путь туда открывает широкий проспект Италии, который, начинаясь от ступеней дворцов, спускается к морю и направляется к рыбацкому городку Боккадассе. Здесь уже не встретишь ни мрамора, ни позолоты, ни роз на ухоженных клумбах, как и самих клумб. Боккадассе – вполне демократичное местечко, наполненное неказистым жильем и портовыми кабачками, где местные докеры (итал. camaili) проводят время в компании иностранных матросов. Между тем Генуя проявляет свой морской характер не только в портовом, но и в любом другом районе. Даже королевский дворец развернут главным фасадом в сторону портовой гавани. Вероятно, местные владыки любили просыпаться под скрежет лебедок и хриплую ругань докеров. Может быть, вид ржавых якорей и неистребимый дух рыболовных сетей доставляли им наслаждение большее, чем парковые пейзажи или аромат роз с дворцовых цветниках.