Лев Анисов - Третьяков

Остановимся на некоторых из этих пунктов. Они важны для понимания желаний Павла Михайловича и действий последующих попечителей его галереи.

«1. Пожизненно я и моя жена Вера Николаевна сохраняем право пользоваться тем самым помещением в жертвуемом доме, которое мы до сих пор занимаем, причем ремонт дома, содержание оного и уплату повинностей принимаем на себя.

2. Я предоставляю себе право перестраивать имеющиеся помещения и вновь пристраивать с тем, разумеется, чтобы эти перемены не уменьшали стоимости имения.

3. Галерея помещается в жертвуемом доме и должна быть открыта на вечное время для бесплатного обозрения всеми желающими не менее четырех раз в неделю в течение всего года, за исключением только того времени, когда необходимо нужно будет производить ремонтные работы…

6. Мне пожизненно предоставляется право заменять одну картину другою, если в видах улучшения коллекции я найду это необходимым, с условием лишь, чтобы общая стоимость коллекции от этого не уменьшилась. Но это право никак не может принадлежать будущим попечителям».

Как видим, два из четырех приведенных пунктов нарушены в дальнейшем. Обозрение галереи и по сей день платное, но более удручает то, что, начиная с Н. Э. Грабаря, стали игнорировать требование П. М. Третьякова не нарушать развески картин, произведенной им. В последние годы умалчивается, что в этом пункте воля покойного нарушена.

Московская городская дума, обсудив заявление П. М. Третьякова, приняла 15 сентября 1893 года постановление, согласно которому «пожертвование по духовному завещанию действительного статского советника С. М. Третьякова и по заявлению коммерции советника П. М. Третьякова» решено было принять в размерах и на условиях, изложенных П. М. Третьяковым. Решено было также выразить Павлу Михайловичу и его племяннику, Николаю Сергеевичу, глубокую благодарность за их пожертвования на пользу города Москвы.

Дума постановила ходатайствовать в установленном порядке о присвоении помещению, в котором будут находиться пожертвованные художественные коллекции, наименования «Городская художественная галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых».

Узнав о принятом Думой решении, Павел Михайлович на другой же день уехал из России, намереваясь посетить Германию, Швейцарию и Францию.

Галерея переходила в ведение города, и нужно было свыкнуться с этой мыслью. Чтобы отвлечься, он пробовал воспользоваться давним приемом — посещать музеи и выставки.

Но и верные, испытанные средства не приносили желаемого результата. («Я еще не пришел в норму; да и мысли все вертятся на последних московских событиях, никак не могу отрешиться от них, уж очень большой переворот в моей нравственной жизни, т. е. духовной, так что на этот раз совсем не то, как было ранее в моих странствованиях».)

В Москве по-разному относились к случившемуся. Дети как бы жалели о преждевременности пожертвования, Веру Николаевну дар, сделанный мужем городу, не огорчал, «…конец один должен был ожидаем в истории твоей галереи, — писала она Павлу Михайловичу и продолжала, явно не без гордости за него: — Я тебе сейчас перепишу телеграмму старика Эрихсона[9], полученную вчера: „Совершили поистине великое дело, которое не часто встречаешь на страницах всемирной истории, говорю в порыве непреложного чувства моего к Вам всегдашнего глубокого уважения…“»

Узнав о передаче галереи городу, приходили в Толмачи родственники, знакомые. «Все с особым поклоном тебе, — сообщала Вера Николаевна. — Молодые Вл. Серг. и Конст. Сергеевич (Станиславский. — Л. А.) особенно волновались за тебя, говоря, что масса не может тебя как должно отблагодарить за твое великое пожертвование. Я успокаивала многих, что эта благодарность — дело будущего; разовьется масса и оценит, как следует».

«Моя милая, хотя и седая, но прелестная Веруша… — отвечал Павел Михайлович. — Пока я еще как-то не наладился! Да и никогда я еще не путешествовал при подобных обстоятельствах. Прежде главное что было, я, уезжая, отрешался от всего московского, ни о чем не думал; я знал, чтобы ни случилось в моем отсутствии в делах, то брат сделает так, как бы я сам сделал…»

К концу путешествия ему все-таки удается отвлечься от московских дел.

В Первопрестольную П. М. Третьяков вернулся лишь 14 ноября. Его ждали дома. Ждала Москва. Ожидали и письма художников. Прислали приветственный адрес Московское общество любителей художеств (его подписали 101 человек) и художники Петербурга.

Приходили в Толмачи Н. А. Ярошенко, И. С. Остроухов, В. Е. Маковский, А. А. Киселев поцеловать собирателя, пожать руку, поклониться дорогому человеку.

«Хотя мы все давно уже привыкли к мысли, что галерея Ваша предназначалась быть общим достоянием, но известие о том, что это осуществилось, и сознание, насколько избранный Вами вид служения на пользу общую необычен, вызвали в нас так много чувств и гордости, и радости, что мы не можем не выразить Вам их и не послать Вам нашего горячего привета», — писали передвижники.

В зиму 1892/93 года Павел Михайлович занимался развеской картин во вновь отстроенной четвертой пристройке галереи. Весной занялся составлением описи картин. Готовился первый каталог галереи братьев Третьяковых. Помогали Павлу Михайловичу А. Ермилов и Н. А. Мудрогель. Ездили к художникам, уточняли даты написания картин, иные сведения. Вызвались помочь также Собко и Ровинский. С их помощью наконец закончили составление каталога.

Павлу Михайловичу хотелось видеть его напечатанным к открытию галереи.

В день передачи галереи городу в Толмачи прибыл государь император Александр III с семьей.

«Павел Михайлович, который по природной стеснительности вообще не любил новых людей, тем более не любил и избегал высокопоставленных посещений, но на этот раз он уклониться не мог, — писала А. П. Боткина. — Но он был вполне удовлетворен простотой обстановки и обращения царской семьи. Ни одного свитского генерала, ни одного адъютанта. Одна семья: Александр III, Мария Федоровна, наследник Николай Александрович, Ксения Александровна, Владимир Александрович, Мария Павловна, Елизавета Федоровна, Сергей Александрович, Алексей Александрович. Своим обхождением Александр III как будто хотел подчеркнуть, что он в гостях у Павла Михайловича Третьякова в обстановке его галереи. Когда пришли в зал с лестницей, где тогда висели картины Васнецова и где был устроен буфет, им было предложено освежиться, причем сидела только императрица, а все остальные стояли, — Александр III взял бокал шампанского и, обращаясь к Павлу Михайловичу, сказал: „За здоровье хозяина!“»

Открылась галерея 15 августа 1893 года. «Что же касается до открытия галереи, то она была открыта так торжественно, как не открывалось ни одно из городских учреждений, а именно: в день перехода галереи городу она была осчастливлена посещением государя императора со всем его августейшим семейством», — писал позже П. М. Третьяков В. В. Стасову.

«Московские ведомости» сообщали на другой день: «…Интересно было посмотреть не только на картины, но и на посетителей, которые принадлежали к самым разнородным слоям общества <…> „простой“ московский обыватель посещает ее с большой охотой».

Около 700 человек побывало в галерее в день ее открытия. Было продано около 200 экземпляров каталога.

В залах было выставлено 1276 картин и около 500 рисунков.

В апреле 1893 года в помещении Московского общества любителей художеств состоялось общее собрание под председательством К. М. Быковского; на нем присутствовали В. Д. Поленов, И. И. Левитан, А. Е. Архипов, В. В. Переплетчиков и другие члены Общества. Обсуждался вопрос «О достойном чествовании передачи в собственность города Москвы Третьяковской картинной галереи».

Событие это было признано столь значительным не только для Москвы, но и для всей России, что было решено создать «первый имени П. М. Третьякова съезд художников и любителей художеств». Разработка программы была поручена комиссии в составе В. Е. Маковского, А. А. Киселева, И. Е. Цветкова и Н. А. Касаткина.

Комиссия постановила ходатайствовать о правительственном разрешении Всероссийского художественного съезда.

5 декабря 1893 года общее собрание Общества в присутствии членов комитета И. И. Левитана и секретаря В. В. Переплетчикова выслушало уведомление о том, что «Государь Император по всеподданнейшему докладу ходатайства Общества на 11-й день ноября соизволил разрешить открытие при Обществе в 1894 году Первого съезда художников и любителей художеств». Был избран Предварительный комитет съезда, в который вошли К. М. Быковский (председатель), В. М. Маковский, графиня П. С. Уварова, К. Т. Солдатенков, В. К. Трутовский, К. А. Савицкий, С. И. Мамонтов, В. Д. Поленов, князь А. И. Урусов, П. Д. Боткин и другие.