Лев Анисов - Александр Иванов

173

Письмо от 16/27 сентября 1858 года. Алпатов М. В. Т. 2. С. 309.

Иванов А. А. Доклад президенту Академии художеств великой княгине Марии Николаевне, подготовленный для князя Г. П. Волконского. Май 1857 года. С. 393.

Ковалевский П. М. Об Иванове и его картине // Отечественные записки. 1859. № 3. Отд. 1. С. 131.

цит по: Зуммер В. М. Проблематика художественного стиля А. Иванова. С. 95.

Цит. по: Боткин М. П. С. XXI–XXII.

О болезненном состоянии А. А. Иванова, его недоверчивости и в то же время доброжелательности писали и другие лица. Тургенев так характеризовал художника: «Долгое разобщение с людьми, уединенное житье с самим собою, с одной и той же постоянной, неизменной мыслью, наложило на Иванова особую печать; в нем было что-то мистическое и детское, мудрое и забавное, все в одно и то же время; что-то чистое, искреннее и скрытное, даже хитрое. С первого взгляда все существо его казалось проникнуто какою-то недоверчивостью, какою-то суровой, то заискивающей робостью; но когда он привыкал к вам, — а это происходило довольно скоро, — его мягкая душа так и раскрывалась» (Тургенев И. С. Сочинения. Т. XIV. С. 87. См. также: Ковалевский П. М. Стихи и воспоминания. СПб., 1912. С. 227–229).

Панаева А. Я. (Головачева). Воспоминания. М.: Правда, 1986. С. 216.

Важна прежде всего красота (фр.).

См.: Железнов М. И. Братья Ивановы. Воспоминания // Живописное обозрение. 1899. № 2. С. 40.

Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем. Письма. В 13 т. М.; Л., 1961. Т. 3. С. 158.

«Всем известно, — писал А. П. Боголюбов, — что натура Ивана Сергеевича была сильно впечатлительная и даже с подчинением тому человеку, в которого он уверует… Таким был около него много лет Луи Виардо, умный и глубокий изучатель двух школ, по преимуществу староиспанской и голландской. Благодаря своему знанию, Виардо собрал у себя почти задаром весьма почтенную коллекцию, посещая постоянно Отель Друо, куда часто хаживал с женою и Иваном Сергеевичем. В это время Тургенев был любителем только древних картин, и я у него видел картины Ван Гойена, Тербурга, Мейериса, Теньера и других. Но вскоре он их разлюбил, и они незаметно сменились Руссо, Добиньи, Харламовым, Коро и другими мастерами школы 30-х годов. Тут Иван Сергеевич подчинился моде. Не раз случалось бывать мне с ним и Виардо в парижских салонах. И здесь-то я убедился, что Тургенев никогда не смотрел своими глазами, но всегда приглядывался к мнению Виардо и публики».

«Насколько сильно современное политическое движение занимало А. Иванова, начиная с 1847 и 1848 года, доказывают его письма и записные книжки этого времени», — такое примечание к приведенным строкам воспоминаний И. С. Тургенева сделал М. П. Боткин.

«…грустно, что Иван Сергеевич так малосознательно делал свои заключения о гениальном вполне, русском художнике А. А. Иванове! — писал в своих воспоминаниях А. П. Боголюбов. — А что сказано таким авторитетом, как он, то, пожалуй, и будет принято за непреложную истину».

Елена Павловна — супруга великого князя Михаила Павловича Романова.

Холст, снятый с подрамника, был свернут на специальный вал и помещен в ящик.

Речь идет о М. П. Боткине.

Петербургский адрес Иванова был следующий: Васильевский остров, 3-я линия, дом 13 (дом Кранихфельда). Ныне дом 8 (ЛГИА. Ф. 513, 102).

Боткина.

Егор Егорович Берхгольц — библиотекарь великой княгини Елены Павловны и один из библиотекарей Императорской публичной библиотеки.

Капитан-лейтенант Никита Павлович Макухин — один из севастопольских героев.

Князь Дмитрий Александрович Оболенский, статс-секретарь, познакомился с А. Ивановым в Риме и принял в нем большое участие. С 1858 по 1863 год — директор комиссариатского департамента Морского министерства. Через него А. Иванов узнал о готовящейся в Петербурге морской экспедиции на Восток. Надежда принять в ней участие не оставляла художника до последних дней его жизни.

Французский живописец А. Ивон.

Негатив фотографии картины.

На обеде в ресторане Донона в тот день присутствовали И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, Н. Г. Чернышевский и др. Обед был организован, по-видимому, Н. А. Некрасовым для примирения редакции «Современника» с И. С. Тургеневым, обидевшимся на статью Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous». «Много было говорено, — писал в дневнике А. В. Никитенко, — но ничего особенно умного, и ничего особенно глупого. Пили немного. Языков, по обыкновению, был полон юмора».

Цит. по: Новицкий А. Опыт полной биографии А. А. Иванова. С. 216.

На бесплатной выставке картины Иванова перебывало более 30 тысяч посетителей.

Великолепно, блестяще (фр.).

А. А. Иванов скончался 3 июля в два часа пополуночи.

Мысль об отравлении художника долго была жива и в среде художников. Так, И. Э. Грабарь писал в автомонографии «Моя жизнь»: «Как известно, Александр Андреевич Иванов, приехав со своей картиной „Явление Христа народу“ из Рима в Петербург, остановился у Боткина в его особняке, на углу 18-й линии и набережной Васильевского острова. Боткину тогда было девятнадцать лет, и он познакомился с Ивановым, будучи в Риме. Вскоре по приезде в Петербург Иванов умер у него в доме от холеры, как тогда говорили. Когда к нему явился брат покойного, Сергей Андреевич, то оказалось, что все лучшие ивановские этюды уже были собственностью Михаила Петровича, которые он не то получил в подарок, не то взял в счет каких-то денег, переданных покойному будто бы еще в Риме, а затем и в Петербурге. Мягкому Сергею Андреевичу ничего не оставалось делать, как примириться с фактом потери, что ему было горько, ибо он решил пожертвовать все собрание этюдов и картин в какой-нибудь музей, не распыляя их.

Бенуа плохо верил в официальную причину смерти Иванова. Хорошо зная фантастическую фигуру Боткина, недаром прозванного Шуйским, он полушутя-полусерьезно говорил, что „холера“ выдумана Михаилом Петровичем и бедный Александр Андреевич умер не своей смертью.

И действительно, собственные рассказы Боткина о происхождении его знаменитой коллекции произведений эпохи Ренессанса, слышанные мною от него лично, в Москве, у Остроухова, в присутствии лиц еще живущих и сейчас, могут дать повод к самым разным гаданьям. Из этих рассказов одним из самых колоритных и поистине потрясающих был рассказ о систематическом выкрадывании Боткиным у Демидовых Сан-Донато из подвалов их флорентийского замка скульптур высочайшей ценности. Все совершалось в темные ночи при содействии садовника, хорошо оплаченного вором, с почетом принимавшимся хозяином в дневные часы» (Грабарь Иг. Моя жизнь. М.: Республика, 2001. С. 167, 168).