Анатолий Луначарский - Том 1. Русская литература

Обращаясь к писателям, критик призывал: «Пусть же кто-нибудь трубит зорю и боевые марши: есть читатель, который хочет этого. Господа писатели, этот читатель хочет делать большое дело, — посветите ему!» Революционный читатель находил в этих словах отклик на собственные чаяния и многое прощал за это Луначарскому. Несмотря на серьезные философские недостатки, статья «Чему учит В. Г. Короленко» сыграла в свое время положительную роль не только потому, что в ней много метких наблюдений над особенностями творчества Короленко, но потому, что основная ее идея заключается в утверждении: счастье человека — в борьбе, в преодолении морали господ и рабов, в смелых порывах вперед — к свободе, к «выпрямлению жизни» коллективными усилиями людей честного труда. Читатель, готовившийся решительно перестраивать жизнь, многое прощал Луначарскому и в статье «Перед лицом рока» за беспощадное осуждение им всякой половинчатости и вдохновенное прославление людей, ведущих мужественную борьбу против «рока», за утверждение, что такую борьбу должны вести не только великие, но и маленькие люди, объединяясь в партии. Точно так же превосходнейшую страницу в статье «Вопросы морали и М. Метерлинк», посвященную прославлению «самого дивного слова в человеческом языке… слова „мы“» — новый читатель воспринимал как выражение коллективизма борцов за переустройство жизни. В другой статье о Метерлинке дан интересный анализ классовых истоков искусства в разные эпохи, великолепна едкая характеристика отношения буржуазии к искусству, зависимости его от «князя мира сего», глубоко содержательна мысль о том, что у буржуазии, лишенной идеалов, искусство становится натуралистичным и формалистичным.

Но Луначарский шел еще дальше: в литературно-эстетических работах он талантливо проводил мысль о необходимости революционного преобразования жизни — «скверной капиталистической мастерской, пол-ной бестолкового шума, стихийной вражды, каторжного труда и тунеядства». Ведущую революционную силу он видел в пролетариате. Критик рисовал увлекательные картины нового мира, красота которого должна была рождать у читателя могучий энтузиазм, необходимый для достижения великой цели.

Все это во многом шло вразрез с философскими основами ранних работ Луначарского. Больше того, по мере приближения революции 1905 года именно эти тенденции побеждали, становились главными в его творчестве. Опираясь на них, заботливо помогая их развитию, В. И. Ленин привлек Луначарского к участию в центральных печатных органах большевиков. Гигантские события, развертывавшиеся в России, отодвинули философские разногласия Луначарского (так же как Богданова) с ленинцами на второй план. На протяжении всей революции он энергично отстаивает единственно правильную большевистскую тактику.

Приехав по вызову В. И. Ленина в конце 1904 года в Женеву, Луначарский (партийные клички — Воинов, Миноносец и др.) быстро завоевывает репутацию блестящего публициста ленинского направления. «Какая это была прекрасная комбинация, — с восхищением вспоминал позднее П. Лепешинский, — когда тяжеловесные удары исторического меча несокрушимой ленинской мысли сочетались с изящными взмахами дамасской сабли воиновского остроумия».

В. И. Ленин высоко ценил также обнаружившееся в этой борьбе сатирическое дарование Луначарского, его умение мастерски пользоваться в политической публицистике приемами, заимствованными из области художественного творчества. Рекомендуя ему летом 1905 года создать литературно-критическую характеристику меньшевиков новоискровцев Мартова и Потресова (Старовера), В. И. Ленин писал: «Пригвоздите их за их мизерный способ войны. Сделайте из них тип. Нарисуйте их портрет во весь рост по цитатам из них же»[3]. В другой раз, говоря о кадетах и вспоминая, видимо, стихотворный памфлет «Два либерала», опубликованный Луначарским в 1905 году, В. И. Ленин спрашивал: «Не тряхнуть ли Вам стариной, посмеяться над ними в стихах?»[4]

Политическая борьба, публицистика поглощают Луначарского почти целиком. Во всяком случае, в разгар революции он уделяет эстетике, литературной критике меньше внимания, нежели в предыдущий период. То же немногое, что он пишет о литературе и театре, несет на себе все более выразительную печать благотворного влияния великой эпохи, отличается той определенностью, ясностью цели, которую Луначарский обрел благодаря деятельности под непосредственным руководством В. И. Ленина, в постоянном творческом общении с такими большевистскими литераторами, как В. Воровский, М. Ольминский и другие.

Знаменателен сам факт: в период наибольшего сближения с В. И. Лениным и его соратниками Луначарский пишет «Диалог об искусстве» (1905), статьи о «Дачниках» и «Варварах» М. Горького, статью «Задачи социал-демократического художественного творчества» (1906) — лучшее, что создано им до Октября в эстетике и литературной критике.

Но есть и другие интересные факты, которые свидетельствуют об отношении Луначарского к его литературным соратникам. В одной из статей, написанных в конце жизни, Луначарский рассказал об интереснейших беседах о литературе, которые были у В. И. Ленина с М. Ольминским. До последних своих дней не мог он без волнения вспоминать и о том неотразимом впечатлении, какое произвели на него первые же литературно-критические статьи В. Воровского. К этому следует прибавить, что во время своего пребывания в Женеве Луначарскому приходилось бывать на литературных рефератах Г. Плеханова. Он рано понял, что после Плеханова всякий критик, который хотел быть учеником Белинского, Чернышевского и Добролюбова и отстранял от себя марксизм, не мог считаться продолжателем их великих традиций. Наряду с могучим влиянием на Луначарского всей деятельности В. И. Ленина, эти впечатления помогли ему в период революции 1905 года правильно решать основные проблемы марксистской эстетики и литературной критики.

В «Диалоге об искусстве» Луначарский критикует упрощенческие, односторонние взгляды на литературу, отвергает теорию «искусства для искусства», декадентство — «искусство печальности», «искусство оледеневающее», не только проповедующее отказ от действительности, всеобщее распадение, но и зовущее людей «вон из жизни». Вооружаясь тончайшей иронией, Луначарский наносит неотразимые удары также по идеалистическим основам этого искусства, опирающегося на «китайское Дао» и Парменида, Фихте, Шопенгауэра и Гартмана, на сочинения новоявленных пророков Н. Бердяева и С. Булгакова.

Обращая внимание защитников «свободы творчества» на то, что «художник производит теперь… просто на базар. И базарное искусство задает тон», Луначарский формулирует марксистскую точку зрения на искусство как на своеобразное средство познания жизни и борьбы за ее переустройство. С точки зрения марксистов, пишет Луначарский, искусство призвано объединять людей, вдохновлять их на борьбу против «учреждений, классов, групп, союзов, заинтересованных в разъединении людей». Особенно велико значение искусства в период пролетарского освободительного движения. «Пролетариат, — говорится в „Диалоге об искусстве“, — растет и поднимается и начинает уже сознавать ценность искусства… Не ясно ли, что дело марксиста-эстетика, марксиста — художественного критика стараться познакомить рабочую публику со всем лучшим, что есть в искусстве, объясняя, толкуя, подчеркивая, пока не приобретены еще этой публикой навыки к наслаждению плодотворному, растящему душу, наслаждению великим в искусстве».

Дальнейшие судьбы искусства, с марксистской точки зрения, целиком зависят от того, насколько тесно оно будет связано с новой общественной силой — пролетариатом. «На настоящую красоту — одновременно свободную и боевую, одновременно идейную и насквозь художественную — способны лишь художники, которые станут на сторону трудящихся масс, выразят самый высший момент нашей общественной жизни — борьбу по всему фронту за коллективизм». И перед критиками-марксистами стоит еще одна задача: «раскрыть глаза наиболее отзывчивым и молодым художникам, чтобы они видели, уши — чтобы слышали, чтобы наполнил их „шум и звон“ величайшей мировой борьбы и чтобы они претворили нам их в песни радости, гордости, смелого вызова, жажды и предчувствия победы, в песни согласия, дружбы, песни угрозы!»

Еще большей политической и эстетической зрелостью отличается статья «Задачи социал-демократического художественного творчества». Она начинается с провозглашения принципа партийности как основного принципа художественного творчества. Искусство не только может быть, оно не может не быть партийным. И далее Луначарский развивает и конкретизирует ряд положений, выдвинутых в «Диалоге об искусстве». Он намечает характерные черты нового, пролетарского, социал-демократического искусства, предвосхищая во многом то, что впоследствии будет определяться наукой как метод социалистического реализма.