Лем versus Стругацкие: Венера - Дмитрий Николаевич Никитин

конгресс космогаторов», то есть действующих космонавтов. На периферии прослеживается также «аппарат министерства» и руководящая роль партийных органов (партконференция, на которой когда-то отец командира «Хиуса» Ермакова громил главного конструктора и будущего зампреда ГКМПС Краюхина). Обращает на себя внимание железная военная дисциплина, жесткие командные методы управления персоналом вплоть до дисциплинарного ареста. Роль в организации экспедиции на Венеру научных организаций незначительна. Так, предложение Президиума Академии наук о включении в план экспедиции «Хиуса» работы над «загадкой Тахмасиба» не проходит, а ведь узнай команда Ермакова вовремя о свойствах «красного кольца», командир остался бы жив, а остальным не пришлось бы претерпеть суровые испытания.

Что же касается положения на «Хиусе» ученых — геологов (планетологов) Юрковского и Дауге, то они — лишь пассажиры, которым запрещен вход в рубку. На месте ими командует даже простой водитель, поскольку, как предполагается, ученые полностью неприспособленны к реальным трудностям, гусеницу у танкетки починить не могут (впрочем, это не мешает ученым во время геологических вылазок использовать водителя как подчиненную им «рабочую силу»). Вообще к геологам порой относятся буквально как к малым детям, которых нужно водить за руку и не выпускать из-за стола, пока они не съедят всё из тарелки. Юрковский, который не производит впечатления застенчивого человека, лишь раз позволяет себе выступление о романтиках, энтузиастах-мечтателях научного поиска, которые прокладывают дорогу инженерам и администраторам, и тут же получает резкую отповедь от Краюхина: «Значит, администраторов-энтузиастов не бывает? И инженеров-мечтателей тоже? И что там насчет серой массы?.. А вам, так сказать, мон шер, только бы добраться до сокровищницы тайн, где они лежат штабелями». Точка зрения Краюхина — космические экспедиции служат исключительно делу общественной пользы, но никоим образом не «удовлетворению за казенный счет собственного любопытства», как определил науку кто-то из классиков. Правда, непонятно, какую практическую пользу можно найти на Марсе или Юпитере. Фундаментальную науку и ученых-теоретиков Стругацкие «реабилитировали» только в «Стажерах» — последней книге из цикла о героях «Страны багровых туч». Там Юрковский, успевший уже стать администратором, вновь выслушивает отповедь, теперь уже — от молодого ученого: «Вы же были порядочным планетологом. Для чего же вы попали в МУКС, да еще занялись генеральной инспекцией».

Центральной фигурой, главным персонажем и у Лема, и у Стругацких является космонавт-дилетант, привлеченный к экспедиции для выполнения специфических задач: Роберт Смит в «Астронавтах» — для разведочного вылета на самолете перед посадкой корабля, а также, видимо, как инструктор-альпинист, и Алексей Быков в «Стране багровых туч» — как «специалист по пустыням» и водитель вездехода. Прием космонавта-новичка, вообще-то, типичен для фантастики «ближнего прицела» (можно вспомнить и журналиста Мельникова в «220 дней на звездолете» Мартынова или писателя Гибсона из кларковских «Песков Марса»). Этот прием позволяет естественным образом знакомить читателя вместе с главным героем с достижениями космической техники и вводить в курс дела.

По ходу действия «Страны багровых туч» Быков демонстрирует стремительные успехи, завоевывая всё большее уважение к своим «отменным физическим и духовным качествам». Он побеждает в конфликте-соперничестве с Юрковским, и их отношения проходят путь от скрытой вражды к откровенной дружбе. Едва ступив на Венеру, Быков всё больше и больше набирает в экспедиции авторитет, становясь после гибели Ермакова ее фактическим руководителем, и спасает своих друзей из, казалось бы, безвыходной ситуации. Нечто подобное происходит и со Смитом, однако то, что он выводит попавшую в западню группу через венерианские горы, никак не отражается на его статусе. Да, он поднимает в одиночку «Космократор», когда два других пилота выбывают из строя, но он по-прежнему лишь младший член экипажа, мнение которого о загадках планеты ученые не принимают всерьез.

И Быков, и Смит проходят через страх. Не страх «сделать что-то не то», которым жил Быков первую часть повести — страх смерти. Для Быкова это только порог в самом начале — когда он взбирается в готовый к старту «Хиус» и испытывает то, о чем долго потом вспоминал с недоумением и стыдом. Зато, когда сообразил, что боится, «просто-напросто трусит», то сразу успокоился и в дальнейшем демонстрировал полное бесстрашие, волю к жизни, даже когда другие показывали слабость. В «Пути на Амальтею» герои Стругацких еще вернутся к страху, но это, скорее, будет у других, не у Быкова. А апогей принявшей поистине планетарные масштабы борьбы со смертным страхом, борьбы ради того, «чтобы оставшиеся три часа жизни чувствовать себя человеком, не корчиться от непереносимого стыда», это у Стругацких, конечно, написанная через несколько лет после «Страны багровых туч» и о совсем другой уже эпохе «Далекая Радуга».

У Лема в «Астронавтах» борьба его героя со страхом — самое серьезное испытание, к которому он идет всю книгу. Смит отправляется в полет психологически надломленным, он переживает, что не смог спасти товарища-альпиниста в Гималаях во время восхождения на К-2. В заключительной сцене на Венере Роберт Смит оказывается погребен под подземным завалом вместе с командиром Арсеньевым. После нескольких часов пилот не выдержал: «Я не ощущал ни тревоги, ни отчаяния, только непрестанно растущее внутреннее напряжение… я напряг последние силы, чтобы держать себя в руках, ибо знал, что если мне это не удастся, то произойдет что-то страшное, — я уже не смогу владеть собой. Я же больше всего боялся не смерти, а того обезумевшего существа, в которого могу тогда превратиться». Из этого кризиса пилота буквально за руку выводит ученый — Арсеньев, указав путь к спасению. В «Далекой Радуге», к слову, спасенья не будет, но люди всё же облегченно вздыхают, когда всё решается за них: «Вот мы совершенствуемся, совершенствуемся, становимся лучше, умнее, добрее, а до чего все-таки приятно, когда кто-нибудь принимает за тебя решение…»

На мой взгляд, в показе людей, решающих поставленные перед ними задачи, Лем серьезно уступает Стругацким. Герои «Страны багровых туч» выглядят куда более живыми, хотя в «Астронавтах» о биографии членов экспедиции говорится намного больше. Лем даже уподобляет свой роман «Декамерону», заставляя нескольких участников полета по очереди ежевечерне рассказывать истории из личной жизни. Возможно, желание детально показать внутренний мир тут сыграло во вред. Возникли наброски отдельных личностей, проявляющих индивидуальные человеческие черты, но заставить эти личности взаимодействовать Лем не смог. Команда «Космократора» представляется собранием случайных людей, иногда даже не знающих друг друга по имени (!) Читателю трудно определить, сколько вообще человек отправились к Венере, потому что на корабле есть настоящий «невидимка» — врач Тарланд, мельком появляющийся в паре эпизодов. Вполне «лишними», не играющими большой роли в событиях выглядят и навигатор Солтык, и ученый-химик Райнер,