Александр Шмаков - В литературной разведке

«Полтава нам очень, нравится. Город весь в зелени, климат хороший (теперь у нас все еще тепло, а по временам и жарко). Девочки к гимназии привыкли… Занятиями не очень отягощены, а это, по-моему, очень важно. Польза от этих гимназич. знаний положительно обратно пропорциональна их количеству.

Как бы то ни было, — мы часто возвращаемся воспоминаниями к Деркулу Ивановичу, Чагану Петровичу (так ли, Макар Егорович?) и Яику Горынычу, а по временам, при выезде на велосипеде, — мне приходит в голову: «не съездить ли на ферму? Давно что-то не виделся с фермерами!» Да, — лето прошло хорошо и оставило хорошие воспоминания. Доведется ли еще повидаться? Полагаю, что да»{32}.

С этим письмом Короленко высылал «Коллекцию карточек на память о поездках», фотографии — «портреты» стариков, с которыми беседовал при встречах, снимок, запечатлевший писателя в кругу семьи Верушкиных.

Как только писатель устроился с домашними делами, началась усиленная работа над очерками «У казаков». Очерки писались по свежим впечатлениям, но все равно нужна была дополнительная проверка и уточнение фактов по печатным источникам. Ими снабдили писателя Верушкин и Каменские. В основном это была справочная литература об уральском казачестве, его истории, быте. В конце октября Короленко писал Н. Анненскому, что вчерне «меньшая половина его работы» уже сделана, и сообщал подробный план того, какой материал от поездки он использует и в какой последовательности будут расположены главы очерков. Владимир Галактионович рассчитывал, что вторую часть своей работы он закончит в ноябре-декабре. После того, как будет написан конец вчерне, он сдаст очерки в журнал «Русское богатство».

Однако работа над очерками часто приостанавливалась то из-за поездки в Петербург на юбилей Н. К. Михайловского — редактора журнала, то из-за неотложных редакционных обязанностей и поездок в столицу, связанных с работой над газетными статьями и корреспонденциями для «Русских ведомостей», «Южного обозрения», для отдела «Хроника внутренней жизни» журнала «Русское богатство».

Незаметно пролетел год, и очередное письмо М. Е. Верушкину было послано из Полтавы лишь 22 сентября 1901 года.

«С октября начнут появляться мои очерки с Урала, — сообщал Короленко. — Наше с Вами путешествие, вероятно, начнется с ноябрьской книжки. Теперь я как раз дописываю впечатления нашего пути, — ночлеги на казачьих дворах, на базах, разговоры со стариками, баушка Душарея, дождь, мочивший нас в киргизской степи, — все это точно опять переживаю, сидя за своим письменным столом. Очерки, вероятно, займут три книжки (октябрь, ноябрь, декабрь). В первой будет Уральск, Учуг, дом Пугачева, пугачевские легенды. В октябре мы с Вами выезжаем в скрипучей телеге на нашем Росинанте (кстати, как поживает сей достойный конь?). В декабре кое-что о религиозном брожении на Урале, путешествие казаков в Беловодию и проч. — и заключение…»{33}.

Так первоначально располагался материал очерков. С небольшими отступлениями план этот Короленко выдержал. Некоторые главы он расширил и дополнил новыми сведениями, полученными из Уральска, в частности, сообщаемыми Верушкиным в его письмах.

«Теперь опять просьба к Вам, — продолжал Короленко. — Во 1-х, я впечатления пути описываю подробно. Надеюсь, Вы не будете иметь ничего против упоминания Вашей фамилии. Тоже думаю — и Иван Иванович. Дело в том, что я касаюсь спора Илека с Уральском. Можно ли упомянуть о том, что Ив. Ив. хлопочет и ведет илецкое дело? Ведь это не тайна?

Далее: сообщите мне пожалуйста, какие из пунктов, которые мы проезжали — станицы и какие — поселки. Я это немного путаю, а источников под рукою нет. Вероятно, когда стану пересматривать свою рукопись, — придется еще предложить некоторые вопросы. А пока все-таки ответьте пожалуйста, на эти.

Книжки (виноват!) задержал: прочитывая их, я сделал на них отметки. Пришлю, как только кончу работу, для которой все еще по временам нужны справки. Будет это недели через 2—3»{34}.

Письмо это характерно для требовательного и взыскательного к себе Короленко. Чтобы ни делал писатель, он, прежде всего, проникался чувством большой ответственности. И недаром М. Горького восхищала в нем добросовестность художника.

За деловым тоном этого письма, как и других, прорывались сердечные строчки, проникнутые заботой и искренним интересом писателя к жизни людей, с которыми встречался в Уральске и которые бескорыстно помогали ему и обогащали его впечатления от поездок дополнительными сведениями, Короленко помнил их всех, называл по имени и отчеству, просил передать обязательные приветы и тут же, охваченный воспоминаниями, откровенно добавлял:

«Да, много хороших воспоминаний осталось у нас от Уральска, или вернее от уголка близ Уральска, с задами и фермой. Придется ли еще пожить так хорошо когда-нибудь в тех же местах — не знаю».

В середине ноября Владимир Галактионович снова пишет Верушкину большое письмо. Он сообщает, что только кончает очерки для декабрьской книжки и рассказывает о поездке по киргизской степи. Он благодарит Макара Егоровича за обстоятельные ответы, уточняющие названия мест, которые они посетили во время совместной поездки. Но у писателя возникли уже новые вопросы. Он просит Верушкина «ответить»:

«1) есть ли в Илеке библиотека и кто это устраивал там чтение с туманными картинами — учитель или какое-нибудь просветительное общество? Бывают ли на чтениях киргизы? Сколько школ?

2) Как фамилия бывшего атамана: кажется, Ив. Ив. Солдатов, (у которого мы были в гостях в Илеке?)

3) Я писал Вячеславу Петровичу Бор., прося его, если можно, достать и прислать мне пока на время напечатанное, кажется, в «Уральском листке», а потом изданное отд. брошюрой путешествие казаков в Китай и Японию. Наш январцевский знакомый (Хохлов) прислал мне свою рукопись, но я еще хотел бы сверить ее с другим рассказом о том же предмете. Может быть, Вяч. Петр, послал брошюру (по адресу редакции). Если же нет, то нельзя ли как-нибудь добыть ее…

Еще вопрос: какая это пристань, где утонул киргиз-полковник, из рода Айчувака, во время переправы?»{35}.

Макар Егорович в свою очередь просил писателя выслать оттиски первых очерков, появившихся в «Русском богатстве», присылал газету «Уралец», оперативно напечатавшую рецензию на опубликованную часть «У казаков».

В декабрьском письме из Москвы Владимир Галактионович благодарил Верушкина за присылку «Уральца» и сообщал, что все замечания рецензента он принимает к сведению и внесет их при отдельном издании, которое еще не знает, когда будет.

«Оттисков я вам еще не посылаю, — сообщает он, — потому что хочу их переплести все вместе и прислать на память о нашем путешествии в переплете. Это можно будет сделать по выходе дек. книжки, в которой очерки пока кончаются. Говорю «пока» — потому что остается еще кое-какой материал (в том числе «пугачевская легенда на Урале»), который я еще оставляю и использую в другом виде, отдельными главами. Это в будущем. Заканчиваю я нашим возвращением в Январцево и воплями «перевоз, перевоз!» К сожалению, поездку степью тоже пришлось несколько сократить.

Видали ли Вы Вас. Андреевича Щапова? Ему я, конечно, тоже пошлю оттиски. Надеюсь, он не сердится за несколько непочтит. отзывы о спиритизме. Мне было бы очень неприятно, если бы он огорчился.

В декабрьской книжке я отчасти коснулся илецкого вопроса, хотя далеко не в той мере, как это было бы полезно по существу дела. Вопрос слишком специальный, для широкой публики значения не имеющий, и хотя я сущность спора излагаю, но в детали не пускаюсь… В этой книге будет история Илека, и тяжба с Уральском, эпизод из жизни Железнова, спор казаков в Плевне, поездка к Ирджану и затем — встреча на берегу Утека с Айчуваковичами и посещение утром аула «султана Даникешки». Наши блуждания по степи в дождь, калашниковская мельница и проч. упоминаются лишь вскользь по соображениям места и времени»{36}.

Очередное письмо состоит вновь из вопросов к Макару Егоровичу. Короленко просит уточнить имена спутников по поездке к Ирджану, помочь разобраться по посланной фотографии в семействе Ирджана, сообщить название палки с петлей, которыми орудуют пастухи-киргизы.

На первый взгляд, кажется, это мелочи, не столь значительные и необходимые, но для Короленко не было мелочей, когда дело касалось литературы и особенно очерков, имевших историко-этнографическое значение.

Наступает 1902 год. В. Г. Короленко захватывает разбор дела о павловских сектантах. Он выезжает в г. Сумы. Затем из обычной житейской колеи его выбивают печальные известия о смерти любимого писателя Г. Успенского и отмена избрания М. Горького почетным академиком. Владимир Галактионович едет в связи с этим в Петербург. После возвращения в Полтаву среди большой стопки писем он находит весточку из Уральска от Макара Егоровича с приложенными газетными рецензиями из «Уральца» на свои очерки «У казаков».