Прощай, Германия - Прокудин Николай Николаевич

Сколько бы ни шла война — с любой войны солдаты всегда рано или поздно возвращаются домой, по крайней мере, те, кто остался в живых. Войну нельзя полюбить, это неправильно и аморально, но к ней можно привыкнуть.

Адаптация ветеранов — сложный процесс, и всякий его переживает по-разному. Каждый солдат — жертва войны, потому как она изменяет его сознание, характер и поведение. Происходит неминуемый надлом психики, ведь рядом с тобой ежедневно чья-то смерть и чья-то кровь, а возможность безнаказанно убивать, калечить, взрывать, крушить, ломать, жечь — разрушает и извращает личность. Впоследствии кто-то легко себя находит в мирной жизни, кто-то реабилитируется тяжело и мучительно, а кто-то так и остаётся в мыслях на войне до конца своих дней, переживая вновь и вновь минувшие мгновения былых боёв, и гибель друзей…

Эта история началась давным-давно…

…Ну, надо же, с первых слов прозы понесло в эпос! Конечно же, вру, и это обычное дело для беллетриста, ведь когда хочется написать что-то глобальное, эпохальное, для потомков, желательно на века, яркое и запоминающееся, то невольно тянет на былинный стиль! Не подумайте чего, я не такой уж и старый, считаю, что в полном расцвете лет, а в рассказах чистая правда, ну, может, лишь чуток привираю…

Ладно, уточняю: описываемые события происходили не так чтобы очень давно, всего-то в прошлом веке. И пусть прошлый век завершился чуть больше десяти лет назад, но до чего же чертовски красиво звучит — события происходили в прошлом веке!!! И каюсь, порою хочется показаться моим читателям этаким долго пожившим и многое повидавшим седым ветераном, ну а раз пишешь, что в прошлом веке, то и повествование принимает вид некоторого историзма. Я ведь действительно, не отказался бы (а какой автор об этом не мечтает?), чтобы роман вошёл в историю литературы.

Так вот, повторюсь, рассказываю вам, чистейшую правду, хотя события могут показаться неправдоподобными и невероятными. Читатель со скептическим складом ума скажет — сплошные выдумки, мол, враки, так не бывает, не может один человек везде побывать, многое повидать и во все неприятности вляпаться! Эх, бывает, да ещё как бывает! Знавал я парочку таких индивидуумов, которые способны были на такие проделки, ведь и сам невольно попадаю в «истории», причём частенько, словно меня магнитом тянет на «подвиги». Большинство людей, сидят себе тихо и мирно по квартиркам, живут-поживают и добра наживают, и их жизнь умещается в три строчки биографии: родился, учился, работал, умер, и не отыщешь о нём упоминания в архивных справках: ни с фонарем, ни с лупой, ни с микроскопом. А бывают неугомонные: и во всё-то и им нужно влезть, до всего-то им есть дело, этакие вечные правдолюбы и правдоискатели. И чего им не сидится на месте? Странный вопрос — таков характер! По-иному они не могут, иначе им жизнь скучна! Именно эти экземпляры постоянно вляпываются во всевозможные истории. Ведь знает, чертяка, что лучше смолчать в тряпочку и не перечить начальству, но нет же, обязательно вставит своё словечко — как же — не обойдутся без его мудрого совета! И если где-то происходит «заварушка», то вместо того, чтобы сидеть дома с женой у телевизора или у радиоприемника, получать информацию от диктора, этому деятелю надо непременно воочию убедиться, а еще лучше непосредственно поучаствовать, чтобы потом спустя годы нравоучительно друзьям и домочадцам говорить: «И я там был! Всё верно! Происходило именно так, а не по-другому, или наоборот заявить — лукавят политики и врут журналисты. Ведь я участвовал — знаю! Я — очевидец!»

Эх, вы, неравнодушные, неугомонные, неуёмные…

В этой главе читатель знакомится с героем книги и переживает последние дни его пребывания на войне.

С чего бы начать? Пора нам как-то идентифицировать главного героя книги дать ему имя и фамилию, а то как-то обезличенно: герой, да герой, ведь, по бумагам он никакой не Герой Советского Союза. Он обычный ветеран странной и бессмысленной войны, с переломанной судьбой, каких было десятки тысяч, но он мне симпатичен. А раз он герой моего нового романа, то я как автор дам ему красивое имя. Например, пусть он будет Эдуардом или для друзей — Эдиком.

А какую прописать ему в документах фамилию? Обычную? Типа Смирнов? Можно, ведь эта фамилия самая распространённая в смиренной России. Ой, нет, стоп, что я делаю?! (Смирновы — без обид!) Нет, не может главный, да к тому же ещё и героический персонаж, носить такую тихую и скромную фамилию, нелепо храбрецу зваться Смирнов или Сюськин, Тютькин, Путькин… Настоящая героическая фамилия должна звучать гордо и громко: Колоколов! Рокотов! Громов! Или Громобоев! Звучит? Конечно, звучит! Значит, быть ему Громобоевым! Прочие персонажи книги — это его сослуживцы, друзья, недруги, родственники и просто встречные или прохожие, случайные люди.

Итак, краткая биографическая справка главного героя. Родился наш Эдуард Громобоев в шестидесятые годы прошлого века, учился в одной школе, потом в другой, затем вновь учился в военном училище и стал офицером. Тогда наша большая держава вела малую войну в небольшой горно-пустынной стране под названием Афганистан. Огромная стотысячная Советская армия, совместно с афганской армией, уже несколько лет безуспешно сражалась с многочисленным повстанческим войском (в официальных документах и в прессе называемыми душманами — врагами, а во всем мире их называли повстанцами-«моджахедами»). Ввязались в чужую гражданскую войну. Сражения были тяжелыми, кровопролитными и без особой надежды на окончательный успех. Тысячи и тысячи солдат и офицеров погибли, и десятки тысяч были ранены и искалечены в ходе боёв, много горя жителям обеих стран, принесла эта война…

Если кратко описать его — то выглядел он примерно так: вполне обычный и ничем не примечательный молодой человек, не красавчик, и тем более никакой не супермен. Чуть выше среднего роста, примерно около метр восьмидесяти, спортивного телосложения, тёмно-русый, сероглазый, типичный русак. Офицер. Романтик и непоседа, искатель приключений, часто на собственную задницу, естественно, не мог не отправиться в Афганистан повоевать. Сам напросился. Служил в горных стрелках: сначала командиром взвода, затем секретарём комитета ВЛКСМ полка.

Кто не застал те времена и родился позже — поясняю, была такая общественно-политическая организация, которая называлась комсомол. Вот нашего Эдика и «избрали», вернее сказать — назначили возглавлять комсомольцев в мотострелковом (а по-простонародному — в мотострелецком) полку. Должность эту ему предложили после того, как он получил ранение и контузию и заслужил свой первый орден, а затем представили к медали.

Однако ковыряться в бумажках Эдуард ужас как не любил, и постоянно выходил (сбегал) на боевые задания, то с разведывательной ротой, то с саперами. Поэтому вскоре, на одной из операций вновь получил контузию и тепловой удар, и начальство, хочешь — не хочешь, а вынуждено было направить представление ко второму ордену. Но так как рутинная должностная, бумажная работа была безнадёжно запущена, да и поставку начальству девочек, работниц-комсомолок с торгово-закупочной базы капитан Громобоев не обеспечивал, то терпение полкового партийно-политического руководства скоро лопнуло, и вскоре Эдика отправили на повышение замполитом горно-стрелкового батальона.