Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2008 #8

тывающей кадры для национально-ориентированного, позитивного кино- и телевидения, со своими национальными (русскими, украинскими, белорусскими, сербскими, болгарскими и прочими славянскими) деревнями, очагами родственных, единокорневых национальных культур.

Культура, славянство, Православие - это те три кита, на которых Россия способна всплыть из кромешной пучины духовной деградации, эта триада - единственный двигатель и спасительная сила России. Недаром великий провидец Ф. М. Достоевский писал: "У России есть две всемирно-исторические задачи: это славянство и Православие". озродит Россия национальную культуру и духовность - возродится и преобразится всё вокруг: и экономика, и образование, и наука, и здравоохранение, и безопасность Отечества. Остаётся лишь довести до сознания Президента и правительства судьбоносность и спасительность данного проекта.

Издал две книги - "Одолевая радостью страданья" и "Летопись "Золотого итязя", а значит, воплотил свою первую жизненную мечту - стать писателем. Намерен продолжать писать "Летопись "Золотого итязя" столько, сколько Господь продлит моё земное бытиё. едь это - главный мой литературный труд, свидетельство о времени и о себе.

Могу ли я считать себя счастливым?..

Как говорил Пушкин: "На свете счастья нет, но есть покой и воля".

А если нет этого покоя?..

Да, и волю-то свою, самое дорогое, превыше всего ценимое мною смолоду, я научился смирять, подчиняя её, неукротимую, благу своих близких. И всё-таки я продолжаю жить с ощущением радости в сердце. Радость от осознания небесполезности того дела, которое день за днём совершаю последние 16 лет со своим "Золотым итязем". Радость от ощущения дарованной мне возможности послужить России.

* * *

8 августа СМИ оповестили о присуждении Никите Михалкову "Золотого льва" в енеции за фильм "12". Искренне порадовался за своего друга, который спустя 40 лет после рождения его первой режиссёрской работы "12 разгневанных мужчин" в Щукинском училище, со мною в главной роли, вновь доказал миру, что он всё ещё на коне. И хотя он не довёл до конца своё предложение мне поработать с ним в этом проекте, я без тени обиды позвонил ему в енецию и поздравил с победой.

Это событие воскресило в памяти те светлые дни, когда на моих глазах и при моём непосредственном участии Никита впервые вступал на путь режиссуры. Мы познакомились и подружились в 1959 году, когда его брат Андрон ввёл в свою знаменитую семью меня - маленького героя своего первого в жизни студенческого фильма "Мальчик и голубь". Никита сразу же забрал меня у Ан-дрона в друзья. Постоянно снимаясь в кино, я вынужден был перевестись в уникальную школу рабочей молодёжи N 18 на улице Чехова. Уникальность этой школы была в том, что в ней учились дети, занимающиеся творчеством и спортом: учащиеся хореографического училища при Большом театре и ансамбля Моисеева, фигуристы. Узнав от меня о подобной сказочной школе, которую нужно было посещать не ежедневно, а лишь три раза в неделю, где педагоги относились к своим талантливым подопечным с достаточным уважением и снисхождением, Никита перевёлся в мою ШРМ, закончив которую в 1963 году, поступил на актёрский факультет театрального училища имени Щукина.

1964 году закончил школу и я. Судьба была благосклонна ко мне, и благодаря протекции выдающегося режиссёра Ю. А. Завадского, в театре которого я работал уже три года, меня принял для прослушивания в своём кабинете лично ректор театрального училища имени Щукина Б. Е. Захава.

Я, как полагается, прочитал Борису Евгеньевичу один рассказик, один стишок и одну басенку. Ректор попросил прочесть ещё что-нибудь. А ничего больше я и не готовил.

- Стыдно, молодой человек, - сказал ректор. - Я в ваши годы знал наизусть всего Онегина… Ну, что же… На дворе - ноябрь, первый курс уже весь переполнен… Приходите поступать в следующем году.

18*

этот миг в дверях кабинета появился педагог училища Ю. . Катин-Яр-цев, как я потом узнал - мой троюродный дядя. Услышав приговор ректора, Юрий асильевич заметил, что освободились места на втором курсе, где два студента (один из них - мой старший брат Борис) ушли служить в армию. Это решило мою судьбу, и я прямо из кабинета ректора попал в аудиторию второго курса, где меня с восторгом встретили мои дорогие друзья Никита Михалков и Настя ертинская.

Недавно попавшая в мои руки "Летопись ахтанговской школы" помогает восстановить хронику событий тех давних лет:

Приказ N 124 от 3 ноября 1964 года: "Зачислить на II курс актёрского факультета дневного отделения Бурляева Н. П. с условием сдачи экзаменов за I курс в течение 1964/65 учебного года".

А под этим приказом другой приказ, N 137 от 26 ноября: "… За недопустимое поведение во время занятий студенту II курса актёрского факультета дневного отделения Михалкову Н. объявить строгий выговор".

Да, Никита всегда отличался здоровым и озорным чувством юмора, и занятия с его присутствием всегда проходили весело, что воспринималось далеко не всеми педагогами этого сурового училища. Приказы об отчислении студентов то и дело появлялись на доске объявлений. Отчисляли и спустя некоторое время восстанавливали и Машу ертинскую, и Александра Калягина, и многих других.

Закончив второй курс, я опоздал к началу занятий на третьем курсе на две недели. Причина была достаточно уважительная для меня и совершенно неубедительная для ректора: я задержался в связи со съёмками в "Андрее Рублёве". Приезжаю, а на стене приказ N 118 от 17 сентября 1965 года: "Отчислить Бурляева Н. из состава студентов III курса актёрского факультета дневного отделения за съёмки в кино без разрешения ректората училища".

Им бы радоваться, что их студенты, будущие "артисты театра и кино", имеют возможность проходить профессиональную практику (да ещё какую! У Тарковского!), а они… столь жестоко и неадекватно: долой из училища! Что это было: педагогическая амбициозность, ревность?..

Но рядом был мой негласный опекун Ю. . Катин-Ярцев. Он, зная училищную кухню, сказал: походи к ректору, покайся - и он тебя примет обратно. Спустя три недели на стене висел новый приказ N 143 от 11 октября: "Учитывая чистосердечное раскаяние Н. Бурляева в совершённом им тяжёлом проступке, его готовность загладить свой поступок интенсивным трудом и безукоризненным поведением, а также взятое им на себя обязательство не участвовать в киносъёмках до окончания училища, разрешаю Н. Бурляеву посещение занятий и участие в работах III курса на правах вольнослушателя - условно на 1/2 года, после чего будет поставлен вопрос о возможности восстановления его в правах студента". 19 мая 1966 года последовал приказ о моём восстановлении.

А над головой Никиты тучи сгущались всё больше и больше.

Приказ N 172 от 22 ноября 1965 года: "Студенту III курса Н. Михалкову в прошлом учебном году было разрешено участвовать в киносъёмках картины "Перекличка". Работа над кинофильмом, как обычно, затянулась, и озвучивание ряда эпизодов упало на первые месяцы текущего учебного года. По словам Н. Михалкова, озвучивание назначается в ночные часы - по его просьбе, чтобы он имел возможность участвовать днём в занятиях по актёрскому мастерству на своём курсе. На занятия же по другим предметам он не является, так как вынужден отсыпаться после ночной работы на киностудии. Так как ректоратом Михалкову было дано разрешение на участие в данном фильме, я вынужден был мириться с тем, что он пропускает часть занятий. Однако при этом потребовал, чтобы он, в соответствии с нашими правилами, каждый раз накануне получал разрешение ректората отсутствовать на части занятий следующего дня. Однако добиться, чтобы Михалков выполнял это требование, несмотря на несколько моих с ним разговоров на эту тему, мне до сих пор не удалось. студенческом коллективе может создаться впечатление, что Н. Михалкову, по каким-то причинам, разрешается то, что запрещается всем остальным, в результате чего другие студенты, нарушающие дисциплину, могут оправдать себя обычным в таких случаях заявлением: "Если Михалкову можно, то почему мне нельзя!" …Что же касается самого Михалкова, то я пока

воздерживаюсь от исключения его из училища по той единственной причине, что его исключение поставило бы в трудное положение те работы на курсе, которые ведутся с его участием и, следовательно, неблагоприятно отразились бы на творческих интересах других студентов. Исходя из изложенного, прошу художественного руководителя III курса Л. М. Шихматова в недельный срок (до 29 ноября) созвать заседание Совета курса и обсудить на нём поведение Михалкова и возможные меры воздействия, которые в данном случае следовало бы применить. О предложениях Совета прошу немедленно довести до моего сведения. Ректор училища Б. Е. Захава".

И тут новый удар судьбы, Приказ N 28 от 26 февраля 1966 года: "За систематические нарушения учебной дисциплины, постоянное невыполнение академических обязанностей и упорное нежелание подчиняться установленным правилам для студентов нашего Училища, студента III курса Михалкова Н. С. из состава студентов отчислить".