Железный кулак за невидимой рукой - Кевин Карсон

До конца 1960-х годов перспективы элиты определялись общественным договором Нового курса Рузвельта. Корпоративное государство покупало стабильность и согласие населения на империалистическую эксплуатацию за рубежом, гарантируя среднему классу достойный уровень процветания и безопасности. В обмен на более высокую заработную плату профсоюзы обеспечивали контроль руководства над рабочими местами. Но начиная с эпохи Вьетнама, мышление элиты претерпело глубокие изменения.

Из опыта 1960-х годов они сделали вывод, что общественный договор потерпел крах. В ответ на антивоенные протесты и расовые беспорядки Линдон Джонсон и Ричард Никсон начали создавать институциональную основу для военного положения, чтобы убедиться, что в будущем с любыми подобными беспорядками можно будет справиться по-другому. Операция Джонсона GARDEN PLOT включала в себя внутреннее наблюдение со стороны военных, резервные планы сотрудничества военных с местной полицией в подавлении беспорядков во всех пятидесяти штатах, планы массовых превентивных задержаний и совместные учения полиции и регулярных вооруженных сил [Фрэнк Моралес, U.S. Military Civil Disturbance Planning]. Губернатор Рейган и его начальник Национальной гвардии Луис Джуффрида были горячими сторонниками учений GARDEN PLOT в Калифорнии. Рейган также был пионером в создании полувоенных отрядов SWAT, которые сегодня существуют в каждом крупном городе.

Волна диких забастовок в начале 1970-х годов показала, что организованный труд больше не может выполнять свою часть сделки, и что общественный договор должен быть пересмотрен. В то же время деловая пресса была наводнена статьями о надвигающейся «нехватке капитала» и призывами переключить ресурсы с потребления на накопление капитала. Они откровенно говорили, что ограничение реальной заработной платы будет трудно навязать обществу в существующих политических условиях [Гарри Бойт, The Backyard Revolution, стр. 13-16]. Подобные настроения были выражены С.П. Хантингтоном и другими в

работе «Кризис демократии: об управляемости демократий» (доклад Трехсторонней комиссии — хороший показатель мышления элиты); они утверждали, что система рушится от перегрузки спроса из-за избытка демократии.

Корпорации использовали весь спектр возможностей закона Тафта-Хартли по уничтожению профсоюзов, рискуя получить лишь незначительные штрафы от Национального управления по трудовым отношениям. Они резко увеличили управленческие ресурсы, направленные на наблюдение и контроль на рабочих местах, что было необходимо из-за недовольства стагнирующей заработной платой и растущей рабочей нагрузкой [Дэвид Гордон, Fat and Mean]. С 1970-х годов заработная плата как процент от добавленной стоимости резко снизилась; весь рост производительности труда был направлен на прибыль и инвестиции, а не на заработную плату. Наращивание военной мощи в условиях холодной войны привело к дальнейшему перераспределению государственных ресурсов в пользу промышленности.

Ряд событий, таких как падение Сайгона, появление Движения неприсоединения и Нового международного экономического порядка, были восприняты как признаки того, что транснациональная корпоративная империя теряет контроль. Эскалация интервенции Рейгана в Центральной Америке была частичным ответом на это восприятие. Но более важно то, что Уругвайский раунд ГАТТ вырвал полную победу из пасти поражения; он положил конец всем препятствиям на пути ТНК к скупке целых экономик, запер Запад в монопольном контроле над современными технологиями и создал мировое правительство от лица глобальных корпораций.

Тем временем США, по словам Ричарда К. Мура, импортировали методы социального контроля с имперской периферии в ядро страны. С помощью войны с наркотиками и государства национальной безопасности аппарат репрессий продолжал расти. Нарковойна превратила Четвертую поправку в туалетную бумагу; гражданская конфискация с помощью тюремных стукачей дает полиции право красть имущество без предъявления обвинений — прибыльный источник средств для покупки вертолетов и кевларовых жилетов. SWAT привели к милитаризации местных полицейских сил, а перекрестная подготовка с военными привела к тому, что многие городские полицейские управления стали рассматривать местное население как врага [Диана Сесилия Вебер, Warrior Cops].

Приспешник Рейгана Джуффрида вновь стал главой Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям (FEMA), где он вместе с Оливером Нортом дорабатывал GARDEN PLOT. Норт, будучи связующим звеном Совета национальной безопасности США с FEMA в 1982-84 годах, разработал

план «приостановления действия конституции в случае национального кризиса, такого как ядерная война, насильственное и широко распространенное внутреннее недовольство или национальная оппозиция военному вторжению США за рубежом» [Альфонсо Чарди, «Reagan Aides and the „Secret" Government»]. GARDEN PLOT, что интересно, был реализован во время Лос-анджелесского бунта и в протестах против глобализации. Delta Force обеспечивала разведку и консультирование в этих местах и во время событий в Уэйко [Пол Розенберг, The Empire Strikes Back; Клод Коберн, The Jackboot State].

Еще одно нововведение — превратить всех, с кем ты имеешь дело, в полицейских агентов. Банки регулярно сообщают о «подозрительных» перемещениях наличных денег; в рамках программ «знай своего клиента» розничные торговцы информируют о покупках товаров, которые могут быть использованы для производства наркотиков; на библиотеки оказывается давление, чтобы они докладывали о читателях «подрывных» книг; программа DARE [направленная на предотвращение детской наркомании и преступности] превращает детей в полицейских информаторов.

Компьютерные технологии расширили возможности слежки до оруэлловского уровня. Было обнаружено, что процессоры Pentium III встраивают идентификационные коды в каждый написанный на них документ. Полицейские экспериментируют с общественными камерами, цифровыми технологиями распознавания лиц и баз данных цифровых фотографий. Компания Image Data LLC, занимающаяся покупкой цифровых фотографий водительских прав во всех пятидесяти штатах, была разоблачена как прикрытие для спецслужб.

Слишком трудно не привести Боба Новака и секретаря О’Нила для очередного пинка, но я не могу удержаться. «Марксистская классовая война?» «Риторика баронов-грабителей ?» Ну, на приведенных выше страницах рассказывается о «классовой войне», которую ведут сами бароны-грабители. Если такие, как они, склонны визжать, как свиньи, когда мы говорим о классе, то это потому, что они попали в тупик. Но все визги в мире не изменят фактов.

Каково значение этих фактов для нашего движения? Общепризнано, что манориальная экономика была основана на силе. Хотя вы никогда не увидите, чтобы этот вопрос рассматривал Милтон Фридман. Интеллектуально честные правые либертарианцы, такие как Ротбард, признают роль государства в создании европейского феодализма и американского рабства. Ротбард, делая очевидный вывод из этого факта, признал право крестьян или освобожденных рабов на захват своих «сорока акров и мула» без компенсации помещику.

Но мы видели, что промышленный капитализм, в той же степени, что и манориализм или рабство, был основан на силе. Как и его предшественники, капитализм не смог бы выжить ни на одном этапе своей истории без вмешательства государства. Государственные меры принуждения на каждом шагу лишали рабочих доступа к капиталу, заставляли их продавать свой труд на