Газета Завтра - Газета Завтра 771 (35 2008)

Что абсолютно неприемлемо в таких разбирательствах — так это примитивизм и пошлость. А также желание что-то задеть походя по принципу "слышал звон, да не знает, где он". Президент Путин когда-то публично заявил, что считает распад СССР "крупнейшей геополитической катастрофой века". Но сегодня никто не может сказать, что она порождена идеалами. У нас есть исторические свидетельства, не позволяющие так говорить никому. Строй рухнул не по причине ложности идеалов.

Я сейчас не обсуждаю, хороши идеалы или плохи. По этому поводу можно спорить бесконечно. Я же констатирую "медицинский факт", и не более. Идеалы не породили крушения строя ни в Китае, ни на Кубе. Для того, чтобы зафиксировать факт, достаточно назвать одно место. Фиделю Кастро пророчили фиаско сразу после советской геополитической катастрофы. Где фиаско? Уже двадцать лет прошло. В Китае — тоже геополитическая катастрофа, порожденная идеалами? Там готовятся перенять эстафету глобального лидерства!

Если распад СССР — это геополитическая катастрофа, то надо назвать виновника. Мы установили, что это не идеалы. Но это и не народ. Вряд ли кто-то хочет на него возложить ответственность и сказать, что китайцы или кубинцы хорошие, а русские плохие.

Глупо возлагать ответственность и на чьи-то происки. Уж какие происки чинились против Кастро — дальше некуда!

Ну, так кто же виноват? Логически, социально и политически мы вынуждены констатировать, что виновата элита, которая и обеспечила геополитическую катастрофу. А за счет чего она ее обеспечила? За счет перерождения.

Что это такое, я уже описал, рассмотрев некий отдельный случай. Я никак не хочу все сводить к случаю. Но он очень показателен. Это, так сказать, наглядное пособие по перерождению.

А что такое подобное перерождение с общих позиций? Это важный вопрос.

Я уже говорил о превращенных формах. Формах, любящих себя и ненавидящих свое содержание. Ну, так вот, — именно в этом превращении таинство перестройки. Советский Союз истребила превращенная форма. В первый раз я сказал об этом в 1992 году, написав об антиэлите. И с каждым годом все больше убеждаюсь в своей правоте. Форма истребила свое содержание. Кстати, это и есть Танатос в чистом виде и доказательство того, что перестройка представляет собой активизацию внутрисистемного Танатоса. СССР как Содержание истребила номенклатура как превращенная Форма. Теперь она же хочет истребить и Российскую Федерацию, сменив демократическую маску на белую.

Хотите узнать судьбу новой системы, именуемой путинской? Присмотритесь к новой номенклатуре (она же — старая). Когда эта номенклатура под теми или иными лозунгами запоет на танатический лад — предуготовьтесь.

А теперь давайте на время отвлечемся от советских идеалов и вспомним непростую и несовершенную советскую действительность, в которой все мы жили — в том числе, и я, и Ципко, и Путин. И не просто вспомним. У каждого свои воспоминания. А осмыслим и сопоставим кое с чем нынешним. А также с белой ностальгийной псевдоутопией, с помощью которой очередные перерожденцы хотят осуществить очередную подрывную работу.

Дебольшевизаторы любят расписывать ужасы советского коммунального быта.

Знаю этот быт по своему опыту. Воспевать его никоим образом не хочу, хотя… Ну, никак не могу сказать, что он меня раздавил или как-то особенно угнетал. В каких-то случаях он мог носить уродливые черты, а в каких-то нет. Но говорят-то совершенно о другом. О том, что советский быт неумолимо взращивал неполноценного человека. Какого человека? Почему между умеренными бытовыми издержками и качеством личности должна существовать такая неумолимая корреляция? А древнегреческие герои, жившие даже без коммунальных удобств? Они тоже неумолимо приобретали антропологические изъяны, порожденные бытом? Но тогда чем лучше быт, тем лучше человек. И, как сказал чукча из анекдота, "я знаю этого человека".

Быт, конечно, может раздавить человека. Но он для этого должен носить особый характер. Тот самый, который в принципе именуется "социальным адом". Это быт, в пределах которого уже нельзя сохранять человеческое достоинство, возможности внутреннего роста, моральный стержень. Это быт криминальных бараков, латиноамериканских трущоб, африканских гетто. Это быт людей, которых не лечат, не учат, не охраняют от сопряженной с таким бытом распущенности. Вы хотите сказать, что это был советский быт? Вы лжете! Этого не было. Этого не было ни в больших городах, ни в селах, где жили очень трудно. Ни даже в проблемных регионах, в которых мне лично пришлось бывать по роду первой профессии геофизика.

Социальный низ существует всегда. Дно тоже существует всегда. Но какие-то корректирующие импульсы, исходящие от всепроникающей власти (конечно, очень небезусловной), доходили если не до самого дна, то почти до дна. И эти импульсы имели не расчеловечивающий, а обратный характер. Власть в СССР не поощряла разврат, культурную дегенерацию, социальную маргинализацию. Она не всегда могла это остановить, но она явным образом пыталась. Она отвратительным образом затыкала рот, творила многообразные идеологические глупости. Но того, что ей приписывают дебольшевизаторы, она не делала. И чем больше они ей будут приписывать, тем больше их будут презирать за откровенную ложь.

Кроме того, власть этот коммунальный быт преодолевала. И под конец чуть ли не преодолела. Дебольшевизаторы издевались над понятием "общественные фонды потребления". Над тем, что советская власть лживо заявляет, что в совокупности с этими фондами потребления уровень жизни советского человека в чем-то приближается к уровню жизни на Западе…

Теперь мы понимаем, что такое общественные фонды потребления. Это реально бесплатная медицина. Дебольшевизаторы орали, что она в СССР была плохая. Есть многолетние сводные данные ООН. И мы знаем по этим данным, какая она была и какая она сейчас. Это было бесплатное образование далеко не худшего по высшим мировым меркам уровня. Дебольшевизаторы орали, что оно отстает по качеству. Но, опять-таки, есть данные ООН. А мы и без них сами знаем, что было и что стало. Чем был приличный советский педагогический вуз, и что такое сейчас какой-нибудь новоявленный "университет".

Я очень бегло скажу о другом.

Социально обусловленные цены на продовольствие и предметы первой необходимости. Очереди? Предложите сейчас людям среднего и низкого достатка постоять в тех очередях и получить продукты по тем ценам.

Бесплатные квартиры. Качество? Во-первых, оно не было плохим. А во-вторых оно что, сейчас в России лучше? Конечно, сейчас кто-то может построить виллы любого качества. Ну и что? А что могут оставшиеся?

И, наконец, главное. Дебольшевизаторы с упоением рассказывают о том, как хорошо жили в дореволюционной России представители среднего класса — врачи, учителя, инженеры. А также купцы. И другие успешные люди. Согласен, они жили хорошо. Именно они жили в тех больших многокомнатных квартирах, которые потом превратили в коммуналки. Ведь не дворцы же и не усадьбы в них превратили. Дворцы и усадьбы, которые не пожгли, превратили в музеи и санатории.

Но кто переехал в коммуналки и откуда? Дебольшевизаторы много рассказывают о том, как хорошо жили рабочие на какой-нибудь морозовской фабрике. Где-то они, наверное, жили прилично, не спорю. Но если бы они везде жили прилично, то на кой ляд они стали бы переезжать в коммуналки и тесниться там на общей кухне? Значит, где-то они жили относительно прилично. А где-то совсем наоборот. И второго "где-то" было несравненно больше. Иначе вообще ничего понять нельзя. Людей в эти коммуналки не ЧК депортировала. Коммуналки ведь не ГУЛАГ! Люди туда с восторгом переезжали. Еще раз спрашиваю — ОТКУДА?

Единственно возможный ответ: они переезжали туда из помещений, по отношению к которым пятнадцатиметровая комната в коммуналке воспринималась, как рай. Но тогда каков был социальный ад, в котором их держали до переезда? Они переезжали в комнату с окном. В их коммунальной квартире все-таки были какие-то сантехнические удобства. А до того жили они в подвале, где дети вымирали или зарабатывали чахотку (читайте хотя бы Короленко).

Вот это-то и был расчеловечивающий социальный быт (он же — ад). Который сочетался со всем остальным. В том числе, с отсутствием социальной перспективы (или, как минимум, с крайне затрудненной вертикальной социальной мобильностью).

Я не хочу сказать, что все успешные дореволюционные граждане, жившие в многокомнатных квартирах, упивались своими возможностями и плевали с высокой колокольни на несчастья социальных низов. Напротив, в отличие от нынешних успешных граждан, существенная часть тогдашних "счастливчиков" мучилась от сознания несправедливости жизнеустройства, при котором расчеловечиваются "братья". Именно это мучение и породило революционный актив — от Радищева до Герцена и дальше.