Техносоциализм. Как неравенство, искусственный интеллект и климатические изменения создают новый миропорядок - Ричард Пэтти

Ключевая экономическая проблема усиливающегося неравенства заключается в том, что в исторической перспективе оно снижает долгосрочную экономическую активность и в то же время увеличивает вероятность серьезного социального раскола, еще больше подрывая веру в экономику. Рэй Далио, миллиардер, основатель крупнейшего в мире хедж-фонда, сформулировал это следующим образом: «Если бы я был президентом Соединенных Штатов, я признал бы, что в стране чрезвычайное положение… Обратитесь к истории: если у вас есть группы людей, живущих в очень разных экономических условиях, а в экономике наблюдается долгосрочный спад, конфликт неминуем»[30].

Такую точку зрения едва ли назовешь революционной (извините за каламбур). Дэвид Брин, автор научно-фантастических бестселлеров по версии New York Times, размышляет и пишет об обществах, которые возникнут через 10 000 лет, но эта способность прогнозировать социальные и экономические модели отдаленного будущего основывается на исторических прецедентах, которые, по его мнению, могут повлиять на будущее развитие. Брин замечает, что если мы заглянем в «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита или даже в Библию, то легко заметим, что неприязнь между богатыми и бедными вполне в порядке вещей на протяжении последних нескольких тысяч лет.

И наоборот, были периоды, когда равенство и устойчивый рост среднего класса приводили к экстраординарным экономическим результатам.

После Второй мировой войны имущественное неравенство в США оказалось на исторически рекордно низком уровне. Средний класс полностью оправился от Великой депрессии, а жесткая экономия в условиях войны привела к развитию мощной культуры сбережений. Хорошая заработная плата, полная занятость и простимулированная Солдатским биллем о правах конкурентоспособность привели к созданию самой влиятельной экономики за всю историю мира. Движение за гражданские права впервые позволило мобилизовать бедные общины чернокожих. Бурно развивалось жилищное строительство. Потребление резко выросло, и почти каждое домохозяйство в Америке могло позволить себе холодильник, стиральную машину, телевизор или автомобиль. Все стали активными участниками экономики США. Поп-культура транслировала это по телевидению и радио. Капитализм победил! «Американская мечта» была жива, и всем остальным народам на планете оставалось ей только завидовать.

Историки Ариэль и Уилл Дюрант классифицировали такой тип общественной структуры как ромбовидную социально-экономическую модель. В этой модели здоровый и крепкий средний класс значительно превосходил по численности как бедных, так и богатых, а распределение богатства и заработная плата следовали классической «колоколообразной кривой». Аргумент, выдвинутый Брином и Дюрантом, подкрепленный многовековыми историческими свидетельствами, состоит в том, что данные ромбовидные системы порождали не только наиболее оптимистичных и позитивно настроенных граждан, но и самые продуктивные экономики.

Сегодня на этот тип структуры больше походит китайская экономика, нежели экономика США. Современные экономисты утверждают, что внутренний рост среднего класса является одним из ключей к самодостаточности китайской системы, а кроме того, общий прогноз для нее благоприятен благодаря значительным инвестициям в инфраструктуру и модернизацию экономики посредством образования и т. д.

Однако при историческом рассмотрении эти ромбовидные модели кажутся нестабильными, несмотря на их огромный успех. Почему? Дюрант полагает, что так называемые 0,1 %, феодалы истории[31], недовольны более сбалансированными социально-экономическими моделями и хотят разрушить или переиграть их. Используя политику, лоббирование и свое влияние, они стремятся вернуть пирамидальную модель, в которой богатство течет вверх, а самые богатые граждане контролируют политический дискурс и экономическую траекторию развития народа.

Ариэль и Уилл Дюрант на исторических примерах продемонстрировали, что, несмотря на заверения консервативных экономистов, выступающих за снижение налогов для богатых и расширение прав и возможностей для корпораций и упомянутого 1 % (способного «просачивать» свое богатство), история говорит об абсолютно обратном в плане чистого экономического роста. Периоды, когда средний класс представлял собой сильную социальную структуру, народ благоденствовал, а экономика росла, неизменно превосходили времена разгула неравенства. Усилия по обучению беднейших граждан окупаются сторицей благодаря большей конкуренции, инновациям и широкому потреблению.

Брин утверждает, что отцы-основатели США пытались на конституционном уровне закрепить ряд уравнительных механизмов, позволявших избежать накопления богатства на вершине пирамиды. Общества, столетиями управлявшиеся монархиями, отреагировали на это тем, что стали более ромбовидными в современную эпоху, однако время от времени в таких экономиках всё равно проводилась политика ущемления бедных.

Рисунок 13. Пирамидальная социально-экономическая модель против ромбовидной

Простая причина, по которой ромбовидные структуры работают намного лучше в плане экономического роста, сводится к более широкому участию в экономике. Исторически сложилось так, что широко потребляющий средний класс оказался более эффективным для создания экономической активности, нежели богачи, объединяющие активы и получающие всё больше и больше денег с помощью инвестиций, недвижимости и фондового рынка.

По логике вещей потребление коррелирует с доходом, а потому, учитывая, что реальный доход столь многих оставался неизменным в течение столь длительного времени, легко понять, почему экономика США также выдохлась. В Соединенных Штатах на потребительские расходы приходится 69 % валового внутреннего продукта[32]. Исходя из этого факта обычно утверждают, что налоговые льготы простимулируют экономику за счет увеличения личных расходов. Но если мы посмотрим, как снижение налогов влияет на различные налоговые категории, то увидим, почему рост потребления среднего класса так важен для экономики.

Рисунок 14. Потребление и располагаемый доход

Исследование, проведенное Бюджетным управлением Конгресса (CBO) и Институтом политических исследований, показало, что эффективность снижения налогов значительно различалась в зависимости от того, на какой сегмент общества оно было направлено. Для сегментов с низким и средним уровнем доходов сокращение налоговых поступлений на сумму в один миллион долларов США привело к созданию семи новых рабочих мест. Что же касается снижения