Мэлор Стуруа - Гленн Тарнер Заячья Губа

В этих утверждениях теософов американизма есть большая доля истины.

В самом деле, когда тебя грабят Рокфеллеры, ты говоришь: «Меня ободрал, как липку, «Чейз Манхэттен бэнк» или «Стандард ойл оф Нью-Джерси». Когда же тебя грабят «Коскот» или «Смей быть великим», ты возмущаешься: «Этот пройдоха Тарнер залез в мой карман». С первыми ты соприкасаешься через биржу, и если горишь, то не один, а, так сказать, в компании. Ты не сетуешь: «Меня обокрали», ты сокрушаешься: «Я обанкротился». Страдательное начало уступает место невезению, неумению и так далее. Тебе не на кого пенять, кроме как на самого себя.

Тарнер, наоборот, вопиющий антипод анонимности. Если Рокфеллеры и Морганы недоступны, как древнеегипетские жрецы, Тарнер, подобно Христу, дает каждому прикоснуться к своим язвам. Первые окружают себя менеджерами, второй — «пророками». Первые завлекают вас «народным капитализмом», второй обещает сделать капиталистом лично вас.

И в этом неодолимая сила Заячьей Губы, его легендарная неудержимость. Сейчас в Соединенных Штатах более тридцати миллионов человек владеют акциями, а через пенсионные фонды, муниципальные консоли и прочие приводные финансовые ремни — еще шестьдесят миллионов. Но подавляющее большинство американских акционеров не являются капиталистами и не чувствуют

себя таковыми — ни элементарными, ни «народными». Если раньше владение акциями создавало иллюзию сопричастности к процветанию, то сейчас оно все чаще ведет к крушению подобных иллюзий. Приобретая акции, Рокфеллером не становишься, разочарованно констатирует человек с улицы. Конечно, нет, охотно поддакивает ему Гленн Тарнер. Но вот, приобретая пай в «Смей быть великим», ты уже вступаешь в землю обетованную. Деньги на бочке, а тем более бочка с деньгами — неопровержимый аргумент.

И вот наш хрестоматийный герой, изымаемый из букварей свободного предпринимательства, возвращается на их страницы, волоча за собой романтический шлейф эпохи «бури и натиска» первоначального накопления, его свинство, но одновременно и кабанью силу, воспетую и проклятую в эпопеях Бальзака и Золя.

Гленн Тарнер Заячья Губа лишь кажется карикатурой на капиталистическое общество. В действительности это автопортрет капитализма.

Показатели котировки акций на нью-йоркской фондовой бирже.

Дюйм = 2,5 см.

Гэлбрейт и Самуэльсон — «властители умов», знаменитые американские буржуазные экономисты. Последний — лауреат Нобелевской премии.

Источником вдохновения для «Коскота» Тарнеру послужил «Мир Диснея» — «Эпкот» — «Экспериментальный прототип общин будущего».

Фут = 33.3 см.

Автострады.

Каждый американский город имеет свою «главную улицу» — «Main street». Так называется и знаменитый роман Синклера Льюиса.

Маяковский в своих очерках об Америке ошибочно перенес Бруклинский мост на Гудзон.

Воплощение.

В нью-йоркском метро бросают в контролеры-автоматы не деньги, а специальные жетоны.

Официальный адрес Белого дома в Вашингтоне.

На Мэдисон-авеню в Нью-Йорке расположены крупнейшие рекламные агентства.

Шайка.

Так по традиции называют Французскую академию.

Речь идет о Нью-Йорке.

Ручной пулемет-автомат — излюбленное оружие американских гангстеров.

Один из богатейших людей Америки.

Гром, гром и молния, тысяча чертей! Мы тарнеровское поколение!

Имя капитана Медины.

Популярный в Штатах шарлатан, проповедник, «ясновидец» и «врачеватель».

Судья.

В прямом переводе — человек, который сам себя создал.